Цутому МиядзакиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Цутому Миядзаки родился в Ицукаичи — западном пригороде Токио, 21 августа 1962 года. Роды у матери начались преждевременно и мальчик родился недоношенным, он весил всего лишь 2, 2 кг, кроме этого родителей мальчика поджидало и другое неприятное открытие — суставы его рук были сращены, лишая мальчика возможности сгибать запястья вверх. С самых первых дней его жизни эта деформация как будто преследовала Цутому. Когда ему было пять лет, одноклассник дразнил его за такие необычные «грациозные» руки. На семейных фотографиях после этого Миядзаки всегда старался спрятать руки от объектива фотокамеры, и отвести взгляд…Можно сказать, что в начальной школе Миядзаки был почти невидимкой. По воспоминаниям его учителей и одноклассников, это был тихий, одинокий ребенок, который казался совершенно неспособным подружиться с кем-нибудь. Но у маленького Цутому, как и любого другого мальчика были свои мечты. В третьем классе он написал в сочинении: «Когда я вырасту, я хочу купить автомобиль и отправится на нем в поездку. Я остановлюсь в ресторане и съем немного риса с карри или что-нибудь еще. Я мог бы даже посетить своих родственников». Он все чаще и чаще обвинял свои деформированные руки в том, что ему трудно достигнуть того, что ему хотелось в реальной жизни. А по ночам он попадал совсем в другой мир, читая комиксы. Совершенно очевидно, что маленький Цутому был способным учеником. Погруженный в свой придуманный, изолированный мир, он, тем не менее, усердно учился, и стал первым учеником в своей начальной школе, а впоследствии с успехом сдал вступительные экзамены в среднюю школу Мейдай Накано. В течение трех лет он ежедневно тратил по два часа на поездки в школу, но, в конечном счете, начал терять интерес к своей учебе. Его погруженность в себя и отчуждение от других людей со временем все усиливалась. Вместо того, чтобы общаться со своими одноклассниками, Миядзаки уходил в сторонку, чтобы прочитать еще одну книжку комиксов. Его планы поступления в университет Мейдзи (к которому была прикреплена средняя школа), на факультет иностранных языков и стать учителем английского были окончательно разрушены в выпускному классе, который он закончил сороковым по успеваемости из 56 учеников. Его оценки были настолько плохими, что он не мог получить общепринятую рекомендацию для поступления в университет. Это послужило еще одной причиной, чтобы обвинять свой врожденный недостаток во всех бедах. Вместо университета Миядзаки пришлось согласиться на поступление в колледж и обучение на двухгодичных курсах по специальности фототехника. После окончания учебы весной 1983, Цутому начал работать в типографии, принадлежавшей знакомому его отца. Он вернулся жить в дом своих родителей и поселился вместе со своей сестрой в двухкомнатной пристройке к дому отца и матери. Отец — Кацуми Миядзаки был известным в городе человеком, ему принадлежала самая крупная газета в районе Ицукаичи — «Акикава Шимбун». Как следствие у семейства Миядзаки было довольно значительное политическое влияние в своем городе. А вот влияние семьи на своего собственного сына было гораздо меньше. Его отец был трудоголиком и больше всего интересовался сбором политических видеорепортажей и коллекционированием видеокамер последних моделей — увлечение, которое отзовется мрачным эхом в преступлениях сына. Мать — Риеко также работала, но пыталась компенсировать постоянную занятость, делая подарки своему сыну, например, такие как седан Ниссан Лэнгли, в котором погибли две из его жертв. «Если бы я попытался поговорить со своими родителями о моих проблемах, то они только оттолкнули бы меня», — признавался Миядзаки полиции. «Я даже думал о самоубийстве», — говорил он. Две младших сестры Миядзаки — Сецуко и Харуко просто считали его отталкивающим. Только его дедушка — Шокичи, всеми уважаемый человек, работающий в муниципалитете, проявлял, казалось, искренний интерес к мальчику. Цутому Миядзаки избегал своих ровесниц, возможно, потому что был физически незрелым. «Его половой член был не толще карандаша и не больше зубочистки», — говорил его одноклассник. Тем не менее, его сексуальные аппетиты были гораздо сильнее, чем у большинства. Как-то раз в колледже он взял видеокамеру с собой на теннисный корт, чтобы заснять трусики девушек-теннисисток. Он разочаровался во взрослых порножурналах: «Они закрашивают черной краской самую важную часть». Таким образом, к 1984 он стал больше интересоваться детским порно, которое показывает все, так как японские законы запрещают показ лобковых волос, но не показ детородных органов. «В детстве, он не приобрел близких друзей и поэтому не получил информацию о сексе в реальной жизни», — сказал доктор Ода. — «Вместо этого он заинтересовался видео, комиксами, и порнографией, получая таким образом возбуждение и сильные ощущения». Ода также полагает, что Миядзаки сторонился женщин из-за его маленького члена и деформированных рук. Цутому Миядзаки родился в Ицукаичи — западном пригороде Токио, 21 августа 1962 года. Роды у матери начались преждевременно и мальчик родился недоношенным, он весил всего лишь 2, 2 кг, кроме этого родителей мальчика поджидало и другое неприятное открытие — суставы его рук были сращены, лишая мальчика возможности сгибать запястья вверх. С самых первых дней его жизни эта деформация как будто преследовала Цутому. Когда ему было пять лет, одноклассник дразнил его за такие необычные «грациозные» руки. На семейных фотографиях после этого Миядзаки всегда старался спрятать руки от объектива фотокамеры, и отвести взгляд…Можно сказать, что в начальной школе Миядзаки был почти невидимкой. По воспоминаниям его учителей и одноклассников, это был тихий, одинокий ребенок, который казался совершенно неспособным подружиться с кем-нибудь. Но у маленького Цутому, как и любого другого мальчика были свои мечты. В третьем классе он написал в сочинении: «Когда я вырасту, я хочу купить автомобиль и отправится на нем в поездку. Я остановлюсь в ресторане и съем немного риса с карри или что-нибудь еще. Я мог бы даже посетить своих родственников». Он все чаще и чаще обвинял свои деформированные руки в том, что ему трудно достигнуть того, что ему хотелось в реальной жизни. А по ночам он попадал совсем в другой мир, читая комиксы. Совершенно очевидно, что маленький Цутому был способным учеником. Погруженный в свой придуманный, изолированный мир, он, тем не менее, усердно учился, и стал первым учеником в своей начальной школе, а впоследствии с успехом сдал вступительные экзамены в среднюю школу Мейдай Накано. В течение трех лет он ежедневно тратил по два часа на поездки в школу, но, в конечном счете, начал терять интерес к своей учебе. Его погруженность в себя и отчуждение от других людей со временем все усиливалась. Вместо того, чтобы общаться со своими одноклассниками, Миядзаки уходил в сторонку, чтобы прочитать еще одну книжку комиксов. Его планы поступления в университет Мейдзи (к которому была прикреплена средняя школа), на факультет иностранных языков и стать учителем английского были окончательно разрушены в выпускному классе, который он закончил сороковым по успеваемости из 56 учеников. Его оценки были настолько плохими, что он не мог получить общепринятую рекомендацию для поступления в университет. Это послужило еще одной причиной, чтобы обвинять свой врожденный недостаток во всех бедах. Вместо университета Миядзаки пришлось согласиться на поступление в колледж и обучение на двухгодичных курсах по специальности фототехника. После окончания учебы весной 1983, Цутому начал работать в типографии, принадлежавшей знакомому его отца. Он вернулся жить в дом своих родителей и поселился вместе со своей сестрой в двухкомнатной пристройке к дому отца и матери. Отец — Кацуми Миядзаки был известным в городе человеком, ему принадлежала самая крупная газета в районе Ицукаичи — «Акикава Шимбун». Как следствие у семейства Миядзаки было довольно значительное политическое влияние в своем городе. А вот влияние семьи на своего собственного сына было гораздо меньше. Его отец был трудоголиком и больше всего интересовался сбором политических видеорепортажей и коллекционированием видеокамер последних моделей — увлечение, которое отзовется мрачным эхом в преступлениях сына. Мать — Риеко также работала, но пыталась компенсировать постоянную занятость, делая подарки своему сыну, например, такие как седан Ниссан Лэнгли, в котором погибли две из его жертв. «Если бы я попытался поговорить со своими родителями о моих проблемах, то они только оттолкнули бы меня», — признавался Миядзаки полиции. «Я даже думал о самоубийстве», — говорил он. Две младших сестры Миядзаки — Сецуко и Харуко просто считали его отталкивающим. Только его дедушка — Шокичи, всеми уважаемый человек, работающий в муниципалитете, проявлял, казалось, искренний интерес к мальчику. Цутому Миядзаки избегал своих ровесниц, возможно, потому что был физически незрелым. «Его половой член был не толще карандаша и не больше зубочистки», — говорил его одноклассник. Тем не менее, его сексуальные аппетиты были гораздо сильнее, чем у большинства. Как-то раз в колледже он взял видеокамеру с собой на теннисный корт, чтобы заснять трусики девушек-теннисисток. Он разочаровался во взрослых порножурналах: «Они закрашивают черной краской самую важную часть». Таким образом, к 1984 он стал больше интересоваться детским порно, которое показывает все, так как японские законы запрещают показ лобковых волос, но не показ детородных органов. «В детстве, он не приобрел близких друзей и поэтому не получил информацию о сексе в реальной жизни», — сказал доктор Ода. — «Вместо этого он заинтересовался видео, комиксами, и порнографией, получая таким образом возбуждение и сильные ощущения». Ода также полагает, что Миядзаки сторонился женщин из-за его маленького члена и деформированных рук.

В тоже время профессор Ишии из университета Аояма указал на то что, «Многие люди растут в подобной обстановке, но все же никогда не становится убийцами». Почему же тогда Цутому Миядзаки стал серийным убийцей?По всей видимости, спусковым механизмом, стала смерть его любимого дедушки в мае 1988, за три месяца до первого совершенного им убийства. Дедушка был единственным человеком, который старался его понять, и смерть деда означала ломку последних нормальных связей Миядзаки с обществом в целом. Миядзаки позже сказал, что он даже съел некоторые из кремируемых костей своего дедушки — и это заявление находит подтверждение у Шунсуке Серизавы, литературного критика и свидетеля защиты Миядзаки. «Он хотел ускорить реинкарнацию своего деда, и полагал, что это перевоплощение не было бы полным и завершенным, если бы какая-нибудь часть тела его дедушки оставалась», — говорил Серизава. Хироказу Хасегава, клинический психолог, который изучал случай Миядзаки в 2006 году, также подтверждает, что убийца всерьез полагал, что его преступления возродят дедушку. «Миядзаки сказал мне напоследок: «Пожалуйста, передайте миру, что я мягкий человек», — говорил Хасегава в одном интервью. Но смерть деда не была единственной причиной, к этому еще нужно прибавить сложные отношения и возросшее отчуждение Цутому Миядзаки от его семьи. Однажды, когда его самая младшая сестра кричала на него из-за того, что он подглядывал как она моется в ванне, у него была настолько сильная вспышка гнева, что он разбил ей голову. Позже, когда его мать пыталась внушить ему, чтобы он проводил больше времени на работе и меньше с его видео, вышедший из себя Миядзаки избил и ее. Отец Миядзаки давно бросил предпринимать какие-либо попытки поговорить со своим сыном. «Я чувствовал себя совершенно одиноким», — объяснял Миядзаки позже. — «И всякий раз, когда я видел, что маленькая девочка играет одна, это больше походило на подсматривание»Первой из тех маленьких девочек, которым повышенное внимание Цутому Миядзаки принесло смерть, была Мари Конно. 22 августа 1988 немногим позднее 15 часов, четырехлетняя Мари Конно уехала из ее дома в жилом комплексе г. Ирума (префектура Сайтама), чтобы поиграть несколько часов у своей подруги. В то время когда Мари шла по улице, рядом с ней остановился седан Ниссан Лэнгли. Цутому Миядзаки поднялся с места водителя и предложил довезти ее, говоря, что на улице очень жарко, а в машине она сможет совершить свое путешествие с комфортом и в прохладе. Мари согласилась и, кивнув, села в автомобильВ то время как Мари беззаботно играла с кнопками радио, автомобиль двигался по Национальному Шоссе Номер 16 по направлению к Хатиодзи западному пригороду Токио. Прежде, чем достигнуть Моста Мусашино, автомобиль свернул на дорогу, ведущую к Ицукаичи. Спустя полтора часа после того, как они покинули Ируму, автомобиль сделал остановку на узкой грунтовой дороге в лесу около электростанции Шинтама, которая вырисовывалась как гигантский могильный камень выше деревьев. Водитель и Мари вышли из автомобиля и спустились с горного пути окаймленного деревьями туда, где начинается тропинка к ущелью Комине. После 20 или 30 минут эти двое присели на землю приблизительно в 20 метрах от тропинки. Мари устала, была напугана и начала всхлипывать. Миядзаки запаниковал. Что, если она начнет кричать? Этот маршрут к ущелью был весьма популярным, и кто-то мог услышать. Но у него не было никакого намерения возвращать ее родителям. Он начал душить ее до тех пор, пока она не перестала подавать признаков жизни. Когда она, наконец, затихла, он осторожно раздел ее и начал гладить мертвое тело. Затем он оставил ее лежать там, в лесу, а сам, взяв ее одежду, ушел никем незамеченным к своему автомобилю. В 18:23, после того, как Мари все еще не вернулась, архитектор Шиджео Конно, изо всех сил пытаясь подавить охватившую его панику, вызвал полицию, чтобы сообщить о пропаже дочери. После ее исчезновения полицейские автомашины с громкоговорителями патрулировали улицы, предупреждая родителей всегда держать своих детей в поле зрения. Хотя официально этот случай был отнесен к категории без вести пропавших людей, «полиция с самого начала расследовала его как убийство». В конечном счете, полиция потратила 2 930 человеко-дней, опрашивая людей вокруг дома Мари, и разместила 50 000 плакатов с изображением Мари в полицейских участках, поездах, метро и остановках общественного транспорта. К сожалению, эти усилия не привели ни к какому результату. Даже полицейские собаки не смогли взять след девочки. Описание Мари КонноОписание Мари Конно: рост – 105 см, стрижка под мальчика, розовая майка с кошкой, шорты с двумя белыми полосками, розовые лакированные сандалии. Два мальчика сказали, что они видели, как Мари шла рядом с каким-то мужчиной к ближайшей реке — Ируна, а корреспонденты газеты Асахи Шимбун взяли интервью у 38-летней домохозяйки, которая заметила Мари с незнакомцем. Кроме возраста, описание было довольно точное: возраст — 35-40 лет, рост — приблизительно 170 см, пухлое лицо, вьющиеся волосы, одет в белый легкий летний свитер и белые брюки-слаксы. Была и еще одна потенциальная подсказка. Спустя несколько дней после того, как Мари исчезла, Юкки Конно, мать Мари, получила открытку, как бы в ответ на то, что она выразила надежду в выпуске новостей, что ее дочь могла быть все еще жива. «Рядом много дьяволов» было написано на открытке. Полиция расценило это как действие сумасшедшего. После четырех недель бесплодных поисков Мари Конно расследование зашло в тупик. В сентябре, в детском саду Сайама Хикари начался новый учебный год, но уже без Мари. Так как полиция не получила требований от похитителя и не нашла тела, ее файл, отнесенный к категории «без вести пропавших» не пополнялся никакими новыми материалами. Но многие родители в этой области стали более осторожными. «Со времени исчезновения Мари и до тех пор, пока Миядзаки не был пойман, родители каждый день провожали своих детей к детскому саду», — вспоминала одна из матерей. Спустя шесть недель после исчезновения Мари, Миядзаки снова нанес удар. Проезжая через Ханно (префектура Сайтама), днем 3 октября 1988, он заметил идущую по обочине дороги семилетнюю первоклассницу — Масами Йошизава. Он уговорил сесть ее в свой автомобиль, и отправился к холмам выше ущелья Комине — места первого убийства. Девочку постигла та же участь, что и первую жертву — она была задушена. Затем Миядзаки раздел ее, прежде чем наступило трупное окоченение — и подверг труп маленькой девочки сексуальному насилию. В тот момент, когда тело девочки стало непроизвольно содрогаться из-за конвульсий Миядзаки, напуганный этим, убежал к своему автомобилю и быстро скрылся на нем с места преступления. Он оставил тело Масами Йошизава меньше чем в 100 метрах, от останков Мари Конно. После того, как Масами объявили пропавшей без вести, той же ночью, местные поисковые группы стали прочесывать всю область. Вскоре лицо девочки смотрело с сотен плакатов, выпущенных полицией. Снова, никакие улики, указывающие на местонахождение девочки не были найдены. Дом, где жила Масами был всего лишь на расстоянии 13 км от дома Мари Конно. У полицейских появились определенные подозрения, вызванные очевидным сходством данных случаев, но у них не было, ни свидетельств, ни улик, ни тел. Масами Йошизава также была объявлена без вести пропавшей. Убийство Масами прошло не так, как планировал Миядзаки, но он убьет, снова еще до окончания 1988 года. Однако, убийство 12 декабря четырехлетней девочки из г. Кавагоэ (префектура Сайтама), несколько отличалось от ранее совершенных. Во-первых, Миядзаки вполне мог быть пойман во время совершения этого преступления. Во-вторых, тело девочки было обнаружено вскоре после совершения убийства. Что заставит полицию переоценить исчезновение Мари и Масами, и подтвердит худшие опасения многих жителей префектуры Сайтама в том, что на свободе разгуливал жестокий серийный убийца. Миядзаки никогда не проявлял большого уважения к ценности чужой жизни. «Я убил кошек», — скажет он позже небрежно. — «Одну бросил в реку. Другую сварил в кипятке». Он также задушил проводом свою собственную собаку. «Его погружение в мир видео», — объясняет доктор Ода, — «вычеркнуло его сознание из действительности. Все стало незначительным для него, включая людей. Маленькие девочки, которых он убил, были для него не больше, чем персонажи книжек комиксов». Четырехлетняя Эрика Нанба возвращалась из дома подруги, когда Миядзаки уговорил ее сесть в машину. Она плакала в то время, когда он парковался на стоянке около Молодежного общества Природы в Нагури. Он приказал Эрике раздеться на заднем сиденье, затем начал фотографировать ее со вспышкой. Фары случайно проезжавшего мимо автомобиля на мгновение осветили лицо Миядзаки. Эрика начала рыдать снова. Тогда Миядзаки схватил ее за горло и сел на нее верхом, прижимая ее тело к сиденью, в то время как она пыталась оказать хоть какое-то сопротивление и лягнуть его ногой. Силы были явно неравны и, в конце концов, он задушил ее. К 19:00, его третья жертва была мертва. Миядзаки тщательно обернул тело простыней и положил в багажник. Затем он избавился от ее одежды в лесу позади стоянки и выехал на дорогу. Миядзаки не мог полностью сконцентрироваться на дороге. Когда он поворачивал, одно из передних колес его Ниссана Лэнгли соскользнуло в сточную канаву; автомобиль застрял. Таким образом, ему пришлось включить аварийные огни, сам же он покинул машину и исчез в темноте окружающего леса с обернутым простыней телом в руках. Когда он вернулся обратно со смятой простыней в руках, он увидел, что около его машины стоят двое. Небрежно открывая багажник, чтобы спрятать простыню, он объяснил свою проблему своим помощникам, которые помогли отбуксировать застрявший автомобиль. Миядзаки сел в свой Ниссан, и, не произнеся ни слова благодарности, резко рванул с места.

На сей раз, полиция Кавагоэ быстро соединила исчезновение Эрики Нанба воедино с похожими случаями исчезновений Мари Конно и Массами Йошизава. В префектуре Сайтама был создан центр специальных операций, чтобы расследовать три схожих случая исчезновения маленьких девочек. На следующий день, рабочий в Молодежном обществе природы в Нагури нашел часть одежды Эрики, и сотни полицейских начали прочесывать область. Тем временем были расклеены листовки вокруг комплекса квартир, в котором жила семья Нанба. Полиция нашла труп Эрики через день, ее руки и ноги были связаны нейлоновым шнурком. Место убийства располагалось в 50 км от дома Эрики. Пятьсот полицейских охраняющих общественный порядка прочесали лес, для того чтобы найти больше улик, но ничего не было найдено. Двое мужчин, которые помогли Миядзаки с его автомобилем в ночь убийства, вызвались свидетелями, чтобы помочь идентифицировать автомобиль предполагаемого убийцы. Они правильно вспомнили, что автомобиль имел номера г. Хатиодзи, но определили модель автомобиля как Тойота Королла — ошибка, которую полиция поняла только после того, как они проверили больше чем 6 000 Тойот этой модели. Эта грубая ошибка лишила следствие того, что, возможно, было их самой сильной уликой на тот момент. Обнаруженное тело Эрики, исчезновение Мари и Масами указывало на то, что в префектуре Сайтама совершена серия преступлений. Все девочки были из префектуры Сайтама, все жили в пределах 30 км друг из друга. «Как только они нашли тело третьей девочки, они сразу же начали рассматривать этот случай как дело рук серийного убийцы», — сказал корреспондент полицейской хроники. Полиция выяснила, что у семей всех девочек было сходство еще в одном: все семьи пропавших девочек были обеспокоены странными телефонными звонками. Телефон звонил, но когда они поднимали трубку, человек на другом конце провода молчал; если же никто вообще не поднимал трубку — телефон мог звонить, не переставая в течение 20 минут. Меньше чем через неделю после убийства его дочери, Шиничи Нанба, как и Конно, получил открытку. Она была составлена из букв вырезанных из журналов и газет, затем фотокопируемых и увеличенных, чтобы скрыть их происхождение. В записке было написано: «Эрика. Холод. Кашель. Горло. Отдых. Смерть. »Пропажа девочек вызвала огромный общественный резонанс. Едва ли один день обходился без репортажей и комментариев этих случаев по телевидению. Однако, поиски Мари и Массами по-прежнему не давали никаких результатов, и не было новых свидетельств и улик, проливающих свет на убийство Эрики. После обнаружения тела Эрики атмосфера неясных предчувствий и опасений среди родителей и учителей Сайтамы сменилась откровенной паникой. Передовая статья Асахи Шимбун в конце 1988 словно уловила настроение подавленной паники: «Мы зависим от полиции… Таким образом, нам остается только обратится к ним с просьбой: удвойте свои усилия!»Миядзаки не убивал снова до следующего лета. Но в то же время и не давал забывать о себе. Приблизительно в 6 утра, 6 февраля 1989 года, отправляясь на работу Шиджео Конно, отец Мари, нашел коробку на пороге своего дома и вызвал полицию. Наряду с пеплом, грязью, фрагментами обугленных костей, и 10 молочными зубами, в коробке лежали также фотографии шорт ребенка, нижнего белья, и сандалий — и одинарный лист бумаги для ксерокса с пятью словами: «Мари. Кости. Кремация. Расследовать. Доказать». 10 маленьких зубов, найденных среди пепла, были немедленно отправлены в Токийский университет стоматологии для экспертизы, где доктор Казуо Судзуки сделал заключение, что они, вероятно, не принадлежали Мари. После того, как полицейская пресс-конференция объявила об этом открытии, Судзуки изменил свое мнение. Он заявил, что в его экспертизу могла закрасться ошибка, и есть вероятность, что зубы все-таки могли принадлежать Мари. Затем судебный эксперт вынес вердикт относительно найденных в коробке 220 грамм костных фрагментов: они принадлежали Мари Конно. Миядзаки, жадно слушавший все новости о случаях исчезновений маленьких девочек, узнав вердикт эксперта, гласивший, что зубы найденные в коробке не принадлежат Мари, немедленно сел, чтобы написать следующее послание. 11 февраля, письмо на три страницы достигло дома семьи Конно. Общественная газета Асахи Шимбун также получила копию, с фото Мари, сделанное Полароидом. Письмо было названо «Признание в преступлении» и было подписано женским именем «Юко Имада», что также можно расценить как игру слов — на японском языке это словосочетание также означает «А теперь я хочу сказать». Письмо начиналось словами: «Это я положила картонную коробку с останками Мари на пороге ее дома. Это я сделала все — с самого начала до конца. Я видела полицейскую пресс-конференцию, где они сказали, что в коробке не было останков Мари. Ее мать сказала в камеру, что это сообщение дало ей новую надежду, что Мари могла быть все еще жива. Тогда я поняла, что должна написать это признание, чтобы мать Мари не продолжала надеяться напрасно. Я говорю снова: кости в коробке принадлежали Мари». Это «Признание» вызвало большой резонанс. На следующий день, полиция Сайтамы, наконец, классифицировала случай Мари Конно как убийство, и создала специальную группу, чтобы расследовать ее похищение и убийство. Эксперты по почерку исследовали «Признание», но не смогли установить пол автора. Более чем полмиллиона полицейских плакатов, с цитатами из письма убийцы было расклеено на зданиях в областях, где жили убитые девочки. Полиция правильно идентифицировала снимок Мари как сделанный камерой Mamiya 6?7 «как те, что используются в типографии» — другая подсказка, которая была развита в неправильном направлении в дальнейшем. Эксперты также сделали правильное заключение, что данная коробка использовалась для перевозки линз фотокамер. Шрифт на открытках был сделан с помощью фотонабора, и скопирован на индустриальном копировальном устройстве. Полиция позже отказалась прокомментировать, начали ли они проверку служащих типографий. Семья Конно ждала еще три недели, прежде чем полиция официально объявила, что в коробке были останки их дочери. В коробке по данным экспертизы был почти весь скелет четырех- или пятилетней девочки, и, по меньшей мере, два зуба полностью совпадавших с рентгеновскими снимками зубов в стоматологической карте Мари. 11 марта 1989 — спустя более чем семь месяцев после того, как она была объявлена пропавшей — Мари была похоронена. «Судя по всему ее рук и ног не было в коробке», — сказал Шиджео Конно на похоронах. — «Когда она будет на небесах, она не сможет ходить или есть. Пожалуйста, верните, оставшуюся у вас часть ее скелета». Родители Мари вернулись домой с похорон, чтобы найти еще одно письмо «Юко Имада». Это письмо называлось просто «Признание». В нем Миядзаки отслеживал изменения, которые происходили с трупом Мари: «Труп ребенка стал твердым, прежде чем я ожидала. Я хотела сложить ее ручки у нее на груди, но они не двигались с места… Довольно скоро, по всему телу пошли красные пятна… Такие большие красные пятна, как на флаге Хиномару (государственный флаг Японии). Или как будто вы покрыли все ее тело красными печатями Ниссан… Через некоторое время, тело покрылось отметинами разложения. Насколько оно было твердым прежде, настолько же теперь становилось похожим на разжиженную бесформенную массу, как будто наполнялось водой. И воняло. Как оно воняло. Как ничто другое не воняло в целом мире». Несмотря на намеки, которые давала «Юко Имада» полицейские так и не вышли на след Миядзаки. Некоторые обозреватели интерпретировали письма как злорадство Миядзаки по отношению к обществу, которое отвергало его. Профессор Акира Ишии не соглашается: «Ни у одного из этих писем не было социального подтекста. Для Миядзаки это было примерно тем же, что игра на телевизионной приставке. Вы знаете, плюс один пункт игроку за то, что он сделал сенсацию. Он не пытался получить признание общества. Его общество было в его же собственном сознании, и центральной фигурой, ядром этого общества являлся он сам». К лету 1989 психическое состояние Миядзаки все более ухудшалось. Он стал чаще пропускать работу, чтобы часами сидеть со скрещенными ногами в своей комнате, редактируя его драгоценные видеозаписи. В первый день июня он увидел, что какие-то девочки играют около начальной школы Акишима, и уговорил одну из них, снять трусики. Поскольку он начал фотографировать ее, случайные прохожие, заметив такую картину, быстро прогнали его. Несмотря на опасность быть разоблаченным, Миядзаки убил свою четвертую жертву всего лишь пять дней спустя после этого случая. 6 июня, он выехал из своего дома, чтобы отправится к теннисным кортам в Ариаке, около Токийского залива, но корты были закрыты. В соседнем парке он заметил девочку играющую одну — пятилетнюю Аяко Номото. Сняв крышку с объектива камеры, Миядзаки приблизился к девочке и попросил, чтобы она позировала ему. Он сделал несколько снимков, пока Аяко не привыкла к нему. «Давай сделаем несколько снимков в автомобиле», — уговаривал он ее, подводя к Ниссану. Миядзаки припарковался проехав всего лишь 800 метров, поскольку Аяко постоянно подпрыгивала на заднем сиденье. Когда он угостил её жевательной резинкой, чтобы немного отвлечь, девочка неосторожно сказала какие у него противные, необычные руки. Миядзаки пришел в неописуемую ярость от этого замечания. «Вот то, что случается с детьми, которые говорят такие вещи», — выкрикнул он и схватил ее за горло. «Она успела пнуть меня несколько раз ногой, но затихла через четыре или пять минут», — признавался он позже. Удостоверившись, что она мертва, он заклеил скотчем ее рот и связал руки веревкой, затем обернул тело простыней и положил в багажник автомобиля. На сей раз, он забрал тело домой, остановившись около магазина в Коэнджи, чтобы взять на прокат видеокамеру.

Окна в доме родителей Миядзаки были темными, когда он приехал в свою двухкомнатную пристройку. Он выждал еще два часа, затем занес крошечный труп внутрь, там он освободил тело девочки от одежды и вытер его полотенцем. Он положил девочку на низенький столик — котацу, развел ее ноги и снял крупным планом на пленку влагалище. Он разглядывал только что сделанные фотографии и видео, в то время когда занимался мастурбацией. После этого, он снова связал руки и ноги трупа нейлоновым шнурком и накрыл тело простынями. Два дня спустя, запах разлагающегося трупа стал невыносимым. Хотя он был совершено прав думая, что полицейские никогда не были близки к тому, чтобы идентифицировать его как «Убийцу маленьких девочек» Миядзаки понимал, что должен был избавиться от тела. С помощью ножа и пилы, он отделил от трупа голову, руки и ноги, чтобы препятствовать опознанию. Затем он спрятал туловище около общественного туалета на кладбище Миязава-ко Ханно в полночь, спустя четыре дня после убийства. Он пожарил руки Аяко на заднем дворе своего дома, съел часть ее плоти, и выбросил то, что оставалось, включая череп, в лес Митакейяма, на холме перед его домом. Понимая риск обнаружения так близко от своего дома частей тела одной из жертв, он снова разыскал их и на этот раз прятал их две недели в сумке в кладовой позади своей спальни. Позже, он разбросал кости в лесу, затем сжег волосы, одежду, и запачканные кровью полиэтиленовые пакеты и простыни. Пять дней спустя, после того, как полиция распределила 10 000 листовок с описанием и фото Аяко, искалеченное туловище маленькой девочки было обнаружено на кладбище. Несмотря на повреждения, причиненные трупу, останки были быстро идентифицированы. Группа крови и размер были как у Аяко Номото, которая была объявлена пропавшей без вести, по заявлению ее матери в 20:40 6 июня. Содержимое желудка соответствовало последнему приему пищи Аяко. Японская полиция бросила много сил на поимку убийцы, однако арестовать Миядзаки удалось лишь благодаря удачному стечению обстоятельств и бдительности обычных граждан. В воскресенье, 23 июля 1989, две сестры играли около общественной бани в городе Хатиодзи, когда молодой человек остановил свой автомобиль около них и вышел. «Ты останешься здесь», — сказал он старшей девочке девяти лет, уводя младшую 6-летнюю к соседней реке. Но старшая сестра побежала домой за отцом. Отец тут же побежал разыскивать дочку. Когда он нашел свою младшую дочку, то увидел что она абсолютно голая, а над ней стоит какой-то парень и фотографирует ее влагалище. Он схватил этого «фотографа» и начал бить, но тому удалось вывернуться и убежать к болотистому берегу реки. И что совершенно невероятно после побега он все же вернулся к своей машине, где его уже поджидала вызванная ранее полиция Хатиодзи. Так Цутому Миядзаки был арестован по обвинению «в совращении малолетних». Полиция была твердо убеждена в том, что они наконец-то нашли своего серийного убийцу. Одна домохозяйка из Сайтамы хорошо помнит, что поквартирный полицейский опрос в ее жилом комплексе резко закончился именно в тот день, когда арестовали Миядзаки, хотя никакие улики официально не указывали на причастность подозреваемого к другим преступлениям. Обыск в квартире Миядзаки подтвердил предположение полиции — среди 5763 видеокассет (записи хентай, аниме, манга, фильмы ужасов и слэшер-фильмы), были найдены фотографии убитых девочек и видеозаписи манипуляций убийцы с телами жертв. Один из самых острых и дискуссионных вопросов, который встал перед японским обществом после ареста Миядзаки это то, как повлияла массовая культура на формирование его личности и способствовала ли она превращению тихого, замкнутого мальчика в серийного убийцу. Речь в данном случае идет о манге, аниме и жестоких хоррор-фильмах, которыми Миядзаки очень увлекался, и даже можно сказать больше — он полностью погрузился в мир жестокой массовой культуры, забыв о реальной жизни. Этот феномен распространен в Японии, людей, которые фанатично увлекаются некоторыми разновидностями массовой культуры (в основном это упомянутые выше аниме и манга) называют «отаку». Самого же Миядзаки стали называть «Убийца — отаку». Семнадцать дней спустя после ареста, Миядзаки признался в убийстве Аяко Номото, чей череп был найден на следующий день на холмах Окутама. Другие признания следовали стремительно: во-первых, убийство Эрики Нанба, затем признание в убийстве Мари Конно, видеопленки с ее изображением были обнаружены среди 6 000 лент в логовище Миядзаки. К середине сентября он признался в четвертом из «убийств маленьких девочек»6 сентября, останки Массами Йошизава, были найдены в лесу около ущелья Комине. Кости рук и ног Мари Конно с полуразложившейся плотью также были обнаружены поблизости неделю спустя. На просьбу ее несчастного отца относительно возвращения рук и ног его дочери, наконец, был получен ответ.

Давая показания, Цутому Миядзаки никогда не произносил слов раскаяния в адрес жертв и их семей и обвинял в совершенных преступлениях не себя, а «человека-крысу», личность которого якобы появилась в нем незадолго до совершения первого убийства. Он даже сделал карандашный набросок этого существа. Отец Миядзаки отказался нанять адвоката для своего сына. «Это было бы слишком несправедливо по отношению к его жертвам», — сказал он. Даже чтобы найти для Миядзаки общественных защитников потребовалось много времени. Но все же нашлись два адвоката, Юнджи Сузуки и Кейджи Ивакура, которые захотели взять этот случай. Сузуки согласился на участие в этом деле, поскольку был убежденным противником смертной казни. Линия команды защиты заключалась в том, что Миядзаки мог нести только ограниченную ответственность за свои преступления, поскольку был неспособен осознать, что поступает неправильно. «Мы хотим выстроить защиту таким образом, чтобы судья приговорил Миядзаки к пожизненному заключению в тюрьме, а не к смертной казни», — сказал Сузуки. Вначале суд поручил команде из шести профессоров психологии университета Кейо провести психиатрическую экспертизу Миядзаки. В 1992 году, они пришли к следующему заключению: что у Миядзаки было изменение личности (personality disorder) — продолжительный, устойчивый, дезадаптивный стереотип поведения, формирующийся у человека в течение длительного времени. Обычно такое поведение начинает проявляться у человека в юности. Сильные отклонения в поведении часто заставляют страдать самого человека или окружающих его людей. Однако иногда таким людям удается прожить счастливую жизнь. Тем не менее, по мнению экспертов, Миядзаки был полностью вменяем и способен нести ответственность за свои действия. «Я не понимаю, как Миядзаки мог быть признан ответственным за свои действия», — сказал Шунсуке Серизава. — «Он не показывает никаких признаков того, что понимает и осознает всю серьезность его преступлений. У него нет никакого чувства вины. Даже судья, кажется, соглашается, что это психологическое тестирование было не совсем адекватно, и в этом кроется еще одна причина, по которой ему должна быть назначена еще одна психиатрическая экспертиза». Никто не подвергает сомнению, что Цутому Миядзаки очень неуравновешенный молодой человек. Доктор Ода перечисляет список его навязчивых идей: педофилия, некрофилия, садизм, фетишизм и людоедство. Профессор Ишии полагает, что Миядзаки изначально был педофилом. «Убийство было расширением его интереса к маленьким девочкам, способ обладать ими», — сказал он. Но действительно ли Миядзаки безумен?Поверенный Сузуки не согласился с такой постановкой вопроса. «Чем больше мы общаемся с ним, тем больше думаем, что он живет в каком-то другом своем виртуальном мире», — сказал Сузуки. — «Мы предполагаем, что в экспертном заключении не было дано исчерпывающей характеристики умственных способностей Миядзаки, таким образом, мы попросили провести вторую экспертизу. К счастью, судья согласился». В конце 1992 года группа, в которую входили три профессора Токийского университета начали проведение еще одной психиатрической экспертизы Миядзаки. Университетские психологи Токио наблюдали свой «предмет исследования» каждый день. Сузуки отмечал, что хотя Миядзаки и старается не обращать внимания людей уставившихся на него, но это дается ему огромным усилием воли. «Он ненавидит это», — сказал Сузуки. — «Он очень застенчив». Вторая экспертиза была закончена в начале 1993 года и вынесла заключение прямо противоположное заключению первой экспертизы, а именно, что Миядзаки страдал от тяжелой шизофрении и не мог нести ответственность за свои действия. Данные двух этих экспертиз и стали основным вопросом для рассмотрения на последующих судебных заседаниях. В апреле 1997 г. Окружной суд Токио принял результаты первой психиатрической экспертизы и признал Миядзаки виновным в убийстве четырех девочек в возрасте 4 — 7 лет в 1988 г. и 1989 г. , и приговорил его к смерти. В 2001 г. Высший суд Токио рассмотрел это дело и поддержал приговор. Команда защиты Миядзаки обратилась с аппеляцией, оспаривая решение Высшего суда и заявляя, что их подзащитный страдал тяжелым психическим недугом и не осознавал что делает. Они ходатайствовали о проведении новой психиатрической экспертизы. Но Высший суд отклонил их аргументацию и счел Миядзаки вменяемым и ответственным за преступления. После этого свое решение оставалось вынести только Верховному суду…Во время долгого тюремного заключения Миядзаки произошло много значимых событий. Родители посещали его в тюрьме один раз в неделю, и приносили очередную книжку комиксов. «Он совершенно счастлив», — комментирует Сузуки. — «Ему разрешают читать книжки комиксов весь день». Родители закрыли свою газету Акикава Шимбун и постарались скрыться вскоре после того, как признания их сына были обнародованы. В 1989 в интервью газете Токио Шимбун, Кацуми Миядзаки сожалел, что не уделял больше внимания чувствам своего сына. После своего ареста Цутому Миядзаки написал разъяренное письмо, обращенное к отцу, обвиняя того во всех грехах. В дальнейшем, отец так и не смог смириться с мыслью, что его сын — серийный убийца, спустя некоторое время он покончил жизнь самоубийством, бросившись в реку. Цутому Миядзаки прокомментировал: «Это как глоток свежего воздуха». По отношению к своей матери он был настроен более миролюбиво. «Мама, я причинил тебе много страданий», — написал он однажды. Дальше он добавил, — «не забывай менять масло в моем автомобиле, или ты не сможешь водить его». В конце 2005 года в Верховном суде Японии начались судебные слушания по делу Миядзаки. В фокусе внимания опять находился вопрос о том, был ли Миядзаки вменяем во время совершения преступлений. Во время заседаний Верховного суда команда защиты снова утверждала, что было необходимо провести новое психиатрическое исследование Миядзаки и что дело должно быть повторно рассмотрено в Высшем суде. Майко Тагусари, адвокат представлявшая Миядзаки, сказала, что решение Высшего суда было недопустимым, потому что проигнорировало свидетельство, что ее клиент страдал от хронического психического заболевания долгое время, перед тем как совершить свои преступления. Во время судебного заседания адвокаты защиты утверждали, что было совершенно «очевидно, что Миядзаки страдает от такого хронического расстройства психики, как шизофрения». Но сторона обвинения имела свои возражения на эту точку зрения: «данные первой психиатрической экспертизы, которая показала, что ответчик может считаться ответственным, имеют достаточные основания и являются абсолютно легитимными», — утверждали обвинители. После заседаний продолжавшихся несколько месяцев 17 января 2006 года, председательствующий судья Токиясу Фуджита отклонил аргументы защиты о том, что Миядзаки не осознавал своих действий во время преступлений. Верховный суд постановил, что хотя у обвиняемого и было явно выраженное изменение личности, но он не страдал ни от какого расстройства психики, которое делало бы его неспособным нести ответственность за совершенные преступления (т. е. по сути, была принята точка зрения первой группы экспертов). «Постановление высшего суда, которое гласит, что Миядзаки может считаться ответственным за совершенные преступления, абсолютно верно и должно быть подтверждено», — сказал судья Токиясу Фуджита. — «Этот ужасный человек убил четырех девочек ради удовлетворения своих сексуальных желаний, он не заслуживает никакого снисхождения. Кроме того, как отметил судья, эти преступления вызвали серьезный общественный резонанс и должны получить юридическую оценку. » (Несмотря на то, что с момента совершения преступлений прошло полутора десятка лет за стенами суда приговора Миядзаки в тот день ожидало более 200 человек). Фуджита сказал, что убийства были хорошо спланированы и обусловлены, кроме всего прочего, еще и желанием обвиняемого сделать видеозаписи трупов. «У суда нет никакого выбора, кроме как поддержать постановления судов низших инстанций». Таким образом, Верховный суд поддержал вердикт о смертной казни Цутому Миядзаки вынесенный Высшим судом, и своим решением положил конец долгим судебным разбирательствам по этому делу, которые продлились в общей сложности более 16 лет. Хотя приговор был вынесен — однако его исполнение откладывалось, так как в то время в Японии был объявлен негласный мораторий на выполнение смертных казней. Смертные казни в стране практически не производились, поскольку тогдашний министр юстиции Сейкен Сугиура заявил, что смертная казнь противоречит его буддистской вере. Только после того как этот пост в августе 2007 занял Кунио Хатояма, темп исполнения смертных приговоров в стране резко возрос. Трое человек были казнены в декабре 2007, еще трое в феврале и еще четверо в апреле 2008 года. В воскресенье 8 июня 2008 года в центре столицы Японии Токио рядом с многолюдной железнодорожной станцией Акихабара 25-летний Томохиро Като врезался на грузовике в толпу, сбив троих человек, после чего выскочил из машины и набросился на прохожих с ножом. Очевидец произошедшего рассказал японскому телевидению: «Он прыгнул на мужчину, которого сбил машиной и много раз ударил ножом. А потом пошёл к станции Акихабара, пыряя ножом кого попало». Вооружённый ножом злоумышленник ранил 18 человек, семеро из которых скончались. Этот инцидент вызвал настоящий шок в Японии и спровоцировал ответные действия Министерства внутренних дел — во вторник 17 июня 2008 года в тюрьмах Японии были казнены еще трое человек осужденных ранее за тяжкие преступления, среди которых в 6 ч. 19 мин. в тюрьме Косуга в Токио был повешен 45-летний Цутому Миядзаки. Министр юстиции Кунио Хатояма сказал: «Мы твердо и последовательно выполняем смертные приговоры, чтобы совершить правосудие и защитить верховенство закона».