Цианид в чаеСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Все началось с того, что врач запретил мне нервничать. В этот момент я услышал скрип собственных зубов, стиснутых в вежливом оскале. - Ваш негативный настрой все равно не поможет вашим делам, - снисходительно кинул врач, - постарайтесь расслабляться, направляйте энергию в созидательное русло. Иначе ваше состояние только ухудшится. Вы ведь этого не хотите?- Не хочу, - холодно ответил я, изучая список таблеток, - всего доброго. - Повторный осмотр через две недели, - услужливо напомнил врач. Я хлопнул дверью и вышел, чувствуя, что убью Василия завтра утром. Это он посоветовал мне этого доктора, ссылаясь на то, что я стал слишком дерганным, это он постоянно слал мне на электронную почту объявления о психологических тренингах и успокаивающую музыку, от которой у меня только скручивало желудок. И я никогда бы не повелся на его болтовню, если бы не участившиеся боли в спине и голове. Из-за переезда, развода с женой и навалившихся мелких проблем на работе я, вправду, стал чуть более раздражительным. Но все это я списывал на бессонницу. Теперь мне предстояло купить столько таблеток, что я мог не следовать указанием «до, во время и после» еды, а принимать их все вместо еды. Это было бы логично, учитывая их стоимость. Я ненавидел принимать любые лекарства, пересытившись ими в детстве. Я часто болел, но все пилюльки, которые в меня пихала заботливая мама, заставляли чувствовать себя мягкотелым слизнем, нуждающимся в медицинском каркасе. Теперь это горько-раздражающее ощущение вернулось ко мне, всколыхнув неприятные воспоминания. И при этом все я должен был не нервничать. Мне до чертиков хотелось вручить Василию и доктору свою прогнившую жизнь и пожелать им «не волноваться». Дома ждало непривычное запустение. Надя упорхнула из моей жизни, прихватив вместе со своим барахлом и сыном, остатки уюта и счастья. Я бросил пакет с коробочками таблеток на кухне и развалился на диване, поленившись снять костюм. Эта текучая леность спала, как только меня начало раздражать собственное бессилие. Я схватил себя за горло, разумеется, фигурально, и поволок в ванную. Горячий душ должен был взбодрить меня. Смывая с себя остатки тяжелого дня, я услышал слабый скрежет, доносившийся, как мне показалось, из зеркала. Выключив воду, я уставился на свое отражение. Звук мгновенно стих. Я усмехнулся. Пожалуй, мне действительно стоило поменьше переживать, ведь так и до безумия недалеко. Дружелюбно улыбнувшись отражению, я почувствовал себя немного лучше и вернулся на кухню, чтобы изучить инструкции к препаратам. Понимая, что я своими же руками загоню себя в могилу раньше срока, я дал себе клятву измениться. И начать решил с того, что перестану нервничать по пустякам. Вечер прошел чудесно. Поужинав и приняв лекарства, я заварил себе прекрасный дорогой чай. Надя все откладывала его для особого случая, но теперь её больше нет рядом со мной, пора с этим смириться. Вечером, расслабившись в кресле, я все же взялся за книгу и читал ее до позднего вечера, после чего спокойно уснул впервые за несколько недель. Дни потекли гораздо приятнее. Я стал миролюбивее, жизнерадостнее. Слушал скопившуюся умиротворенную музыку, читал, по капле отпускал прошлое. Главное, я вправду перестал нервничать по мелочам и тревожиться из-за собственных придумок. Впрочем, радость от всего этого постепенно вытекла из меня. Я стал спокоен. Меня больше не беспокоили сжатые сроки на работе, не злило то, что Надя не позволяла нормально поговорить с сыном хотя бы по телефону. В итоге я перестал звонить. Ни голова, ни спина больше не болели. Без тревог стало проще, но постепенно я перестал чувствовать себя живым человеком. Мне не удавалось искренне рассмеяться или разозлиться. Василий подробнее рассказал мне об апатии, торжественно пообещав, что она скоро пройдет. Я не мог сказать, что появилось раньше: паутина или две деформированные фигуры в зеркале позади моего отражения. Наверно, паутина все же была первой. Просто я мог не замечать ее небольшие скопления в углах комнат, пока она не разрослась, превратившись в липкие занавесы по всему жилищу. Я пытался бороться с ней, но все попытки оказались бессмысленными. И я смирился. Она не так уж сильно мешала мне передвигаться, застревал я редко. Остальное не было важно. Жена и сын все же вернулись ко мне. В виде двух силуэтов в зеркале. Они были более высокими, чем в жизни, их длинные руки с острыми когтями всегда нежно обнимали глотку моего отражения. Фигуры всегда ласково улыбались мне, подмигивали пустыми глазницами. Я прижимал ладонь к зеркалу, чувствуя могильный холод, читал им перед сном книги, вслушиваясь в скрежет по ту сторону зеркала. Возможно, они были лишь видениями, вызванные тем, что я превысил дозу препаратов, но мне вовсе не хотелось расставаться с ними. Пусть и такими, я все равно любил их. Тем более, так они не тревожили меня криками, скандалами и слезами. Однажды ночью ко мне приползло существо. Все началось с того, что врач запретил мне нервничать. В этот момент я услышал скрип собственных зубов, стиснутых в вежливом оскале. - Ваш негативный настрой все равно не поможет вашим делам, - снисходительно кинул врач, - постарайтесь расслабляться, направляйте энергию в созидательное русло. Иначе ваше состояние только ухудшится. Вы ведь этого не хотите?- Не хочу, - холодно ответил я, изучая список таблеток, - всего доброго. - Повторный осмотр через две недели, - услужливо напомнил врач. Я хлопнул дверью и вышел, чувствуя, что убью Василия завтра утром. Это он посоветовал мне этого доктора, ссылаясь на то, что я стал слишком дерганным, это он постоянно слал мне на электронную почту объявления о психологических тренингах и успокаивающую музыку, от которой у меня только скручивало желудок. И я никогда бы не повелся на его болтовню, если бы не участившиеся боли в спине и голове. Из-за переезда, развода с женой и навалившихся мелких проблем на работе я, вправду, стал чуть более раздражительным. Но все это я списывал на бессонницу. Теперь мне предстояло купить столько таблеток, что я мог не следовать указанием «до, во время и после» еды, а принимать их все вместо еды. Это было бы логично, учитывая их стоимость. Я ненавидел принимать любые лекарства, пересытившись ими в детстве. Я часто болел, но все пилюльки, которые в меня пихала заботливая мама, заставляли чувствовать себя мягкотелым слизнем, нуждающимся в медицинском каркасе. Теперь это горько-раздражающее ощущение вернулось ко мне, всколыхнув неприятные воспоминания. И при этом все я должен был не нервничать. Мне до чертиков хотелось вручить Василию и доктору свою прогнившую жизнь и пожелать им «не волноваться». Дома ждало непривычное запустение. Надя упорхнула из моей жизни, прихватив вместе со своим барахлом и сыном, остатки уюта и счастья. Я бросил пакет с коробочками таблеток на кухне и развалился на диване, поленившись снять костюм. Эта текучая леность спала, как только меня начало раздражать собственное бессилие. Я схватил себя за горло, разумеется, фигурально, и поволок в ванную. Горячий душ должен был взбодрить меня. Смывая с себя остатки тяжелого дня, я услышал слабый скрежет, доносившийся, как мне показалось, из зеркала. Выключив воду, я уставился на свое отражение. Звук мгновенно стих. Я усмехнулся. Пожалуй, мне действительно стоило поменьше переживать, ведь так и до безумия недалеко. Дружелюбно улыбнувшись отражению, я почувствовал себя немного лучше и вернулся на кухню, чтобы изучить инструкции к препаратам. Понимая, что я своими же руками загоню себя в могилу раньше срока, я дал себе клятву измениться. И начать решил с того, что перестану нервничать по пустякам. Вечер прошел чудесно. Поужинав и приняв лекарства, я заварил себе прекрасный дорогой чай. Надя все откладывала его для особого случая, но теперь её больше нет рядом со мной, пора с этим смириться. Вечером, расслабившись в кресле, я все же взялся за книгу и читал ее до позднего вечера, после чего спокойно уснул впервые за несколько недель. Дни потекли гораздо приятнее. Я стал миролюбивее, жизнерадостнее. Слушал скопившуюся умиротворенную музыку, читал, по капле отпускал прошлое. Главное, я вправду перестал нервничать по мелочам и тревожиться из-за собственных придумок. Впрочем, радость от всего этого постепенно вытекла из меня. Я стал спокоен. Меня больше не беспокоили сжатые сроки на работе, не злило то, что Надя не позволяла нормально поговорить с сыном хотя бы по телефону. В итоге я перестал звонить. Ни голова, ни спина больше не болели. Без тревог стало проще, но постепенно я перестал чувствовать себя живым человеком. Мне не удавалось искренне рассмеяться или разозлиться. Василий подробнее рассказал мне об апатии, торжественно пообещав, что она скоро пройдет. Я не мог сказать, что появилось раньше: паутина или две деформированные фигуры в зеркале позади моего отражения. Наверно, паутина все же была первой. Просто я мог не замечать ее небольшие скопления в углах комнат, пока она не разрослась, превратившись в липкие занавесы по всему жилищу. Я пытался бороться с ней, но все попытки оказались бессмысленными. И я смирился. Она не так уж сильно мешала мне передвигаться, застревал я редко. Остальное не было важно. Жена и сын все же вернулись ко мне. В виде двух силуэтов в зеркале. Они были более высокими, чем в жизни, их длинные руки с острыми когтями всегда нежно обнимали глотку моего отражения. Фигуры всегда ласково улыбались мне, подмигивали пустыми глазницами. Я прижимал ладонь к зеркалу, чувствуя могильный холод, читал им перед сном книги, вслушиваясь в скрежет по ту сторону зеркала. Возможно, они были лишь видениями, вызванные тем, что я превысил дозу препаратов, но мне вовсе не хотелось расставаться с ними. Пусть и такими, я все равно любил их. Тем более, так они не тревожили меня криками, скандалами и слезами. Однажды ночью ко мне приползло существо. Оно напоминало огромный раздутый мешок, обтянутый тонкой белой кожей. Существо было бы ужасно уязвимым, если бы не металлический каркас, защищающий ее. Я хотел подобрать ему имя, но все варианты оказались для меня неинтересны, поэтому я называл это Существом. Мы легко ужились друг с другом: днем оно плело паутинно и ждало меня, вечерами терлось о меня теплым телом, наваливалось, придавливая к кровати, так, что я не мог встать, и мы вместе засыпали. Оно совершенно не причиняло мне неудобств. Мы даже были в чем-то похожи: спокойны и неторопливы. Существо стало для меня отличной компанией, благодаря которой я перестал стараться засунуть в свое существование новых людей. Существо прекрасно заменяло их. Две недели быстро подошли к концу. Паутина сковала не только мою квартиру, но и мое тело, окутав прочным коконом. Существо, лежало рядом со мной, посасывая мою левую ногу, вонзая в нее свои мелкие зубы, отрывая по кусочку. Из зеркала в прихожей улыбались пустоглазые призраки жены и сына, не желая отпускать меня в светлое будущее. Завтра я должен был идти к врачу, чтобы поговорить обо всем этом, но меня ничего не беспокоило. Я сидел на кухне, размешивая цианид в полюбившемся дорогом чае.