Чёрный снегСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Будучи еще школьником, я жил в Мордовии, в Саранске. Когда наступали каникулы, мы с отцом и старшим братом выезжали вглубь республики — туда, где цивилизации почти что не было. И вот однажды зимой поехали мы к отцовскому другу на две недели. Деревня, где жил дядя Гена (так звали друга), располагалась очень обособленно — до ближайшего населённого пункта там километров тридцать. По ночам, коль выйдешь на крыльцо, жутковато было наблюдать за просторами, которые начинались за границей деревни.

У дяди Гены был сын Сашка примерно моего возраста, и мы с ним очень сдружились (что для меня было нехарактерно, в школе я ни с кем особо не общался). Целыми днями мы бегали по просёлку, кидались снежками, катались на санках, по вечерам смотрели телевизор и рассказывали друг другу разные небылицы. Рядом с деревней был овраг, где мы катались на санках. Скажу вам, не сравнить это с «цивилизованными» снежными горками в три-четыре метра высотой. В общем, скучно не было.

Однажды, когда уже смеркалось, мы, наигравшись в этом овраге, возвращались домой, и я заметил в отдалении чёрное пятно на снегу. Подходить ближе не стал, так как протопка туда не вела, а ноги замочить не хотелось; да и особого значения этому не придал — мало ли, кто-то костёр разжигал или теплотрасса выходит близко к земле (хотя, если подумать, какая теплотрасса может быть в таком месте?).

На следующее утро, разбуженный отцом и успевший позавтракать, я нигде не нашёл пса Малыша, который жил у нас во дворе. Малыш любил порезвиться и пару раз убегал на улицу, когда на часах была полночь, но спать всё равно возвращался во двор. Мне стало немного не по себе, когда я краем уха поймал разговор дяди Гены и какой-то бабки: оказывается, кроме Малыша пропал и местный пьяница, шатавшийся по всей деревушке и иногда выклянчивавший у нас с Сашкой деньги. Безобидный, в общем-то, человек. Я сказал Саше, что, наверное, в деревню наведался маньяк, который убил и собаку, и алкаша, и что лучше бы нам сидеть дома, но он поднял меня на смех — какой здесь может быть убийца? Тут все друг друга знают, а чужеземцу сюда не добраться. Тем не менее, нам сказали, чтобы мы далеко от деревни не уходили, а то мало ли может случиться.

Три последующих дня пролетели без происшествий. Мы с Сашкой, как обычно, проводили всё время вместе, больше никто не пропадал. И вот в выходной день с утра пораньше, мы пошли покататься на санках. Втайне от храпящих старших вытащили санки и отправились на тот холмик, откуда всегда и съезжали вниз. Сашка предложил пройти подальше, где мы ещё никогда не были — мол, там спуск круче, и кататься, следовательно, будет веселее. Протопки почти не было, только чьи-то редкие следы, но я согласился, так как Сашка плохого не посоветует.

Идти пришлось довольно долго, где-то с километр, но мы всё-таки добрались до этого места. И действительно, тот овраг был ещё глубже привычного, и мы со смехом и улюлюканьем спустились в него несколько раз подряд. Потом, когда надоело, я предложил обследовать овраг, который оказался не только глубже, но и обширнее. Прошли до середины, и тут я увидел впереди черноту, как несколько дней назад; на этот раз пятно было гораздо больше. Надо было сразу повернуть назад и бежать домой, но любопытство всё же пересилило страх. Мы подошли поближе к пятну и оглядели его. Я зачерпнул в ладонь немножко этой странной субстанции и вдруг понял, что это снег. Только чёрный, как бы странно это ни было. Я снял перчатку и потрогал его голой рукой — ничего особенного, тает точно так же, как и белый (и вода, что характерно, тёмной или хотя бы мутной не была — самая обычная бесцветная). У меня страх как рукой сняло, а вот Саша что-то разнервничался. Говорит, давай назад пойдём, мол, родители увидят, что нас нет, и забеспокоятся. Я спросил у него, в чём дело, но он так и не ответил, только продолжил меня торопить. Ладно, пошли, тем более, что метель началась.

Пропыхтели через весь овраг, уже почти добрались до склона, и тут Сашка меня остановил. Увидел я, почему, и сердце в пятки ушло. Чёрный снег был теперь и у склона, как будто сдвинулся с места и нас обогнал. Мы прошли вдоль склона, но везде была всё та же странная чернота; до меня начало смутно доходить, что мы влипли. Как выяснилось после десяти минут блуждания, чёрный снег взял нас в кольцо, не оставив нигде свободных проходов. Правда, у самого склона полоса черноты была наиболее узкой, и Сашка решил рискнуть, перешагнув через неё. С грехом пополам это у него получилось, чёрных участков он не задел и начал карабкаться вверх. Только вот склон в этом месте оказался ну очень уж крутым, и Сашка, оступившись, съехал вниз в считанные секунды — прямиком в черноту. Он провалился в неё с головой, и, что любопытно, поверхность снега осталась такой же ровной, как и была до попадания в него. Я не успел осознать, что случилось, как наружу показались руки и голова Сашки. Он что-то истошно орал, пытаясь за что-нибудь ухватиться; лицо его сильно покраснело, будто бы он пробыл под снегом не менее часа, а глаза лезли из орбит. Саше было холодно и больно. Я попытался ухватить его за руку и вытащить, но я был слабый, Саша — тяжёлый, а подходить к черноте не было желания. И тут Сашку что-то потянуло вниз. Он ещё старался сопротивляться, но чёрная масса начала облеплять его тело, руки, лицо; несколько секунд он торчал над поверхностью снега, похожий на уродливую скульптуру из сажи, а потом его резко дёрнуло, и всё кончилось. Остались только я, метель и эта чёрная дрянь, притворявшаяся снегом. Потом я орал, звал на помощь, пока голос не сел и горло не заболело, но никто так и не пришёл. Я потерял счёт времени, рыдая то ли по исчезнувшему Сашке, то ли по себе, которого тоже скоро может съесть это... существо. Рыдал, пока слёзы не кончились, и меня не начало рвать. Чёрный снег с радостью поглотил содержимое моего желудка, но не торопился заняться мной самим; я же пытался засыпать его обычным снегом, коего было в достатке, чтобы можно было перебраться к склону, но чернота с лёгкостью расправлялась с белизной. Не знаю, сколько часов я там пробыл — наверное, не менее четырёх. В конце концов, я почувствовал жуткую усталость. Я забрался на возвышенность, надеясь, что до неё чернота не доберётся, и через несколько минут заснул.

Когда меня разбудили, метель уже кончилась и небо потемнело. Было уже семь часов вечера, когда папа, брат и дядя Гена обнаружили меня, продрогшего, спящим на дне оврага; чёрный снег к этому моменту исчез, так до меня и не добравшись. Приведя меня домой и отпоив чаем, взрослые расспросили меня по поводу случившегося и, конечно же, поинтересовались, где Сашка. Я не стал врать, рассказал всё, как было. Никто из мужчин мне не поверил — они, я полагаю, более склонны были бы поверить в то, что на нас напал маньяк, который утащил Сашку к себе, а меня оставил замерзать. А вот мать Саши, как я заметил, переменилась в лице уже после первого упоминания мной чёрных пятен на снегу. Когда я закончил рассказ, она ушла к себе в комнату и долго плакала; потом, успокоившись, сказала мне, чтобы в овраг я больше не ходил, и что вообще изначально не надо было разрешать нам там кататься. Сашку, конечно, искали всей деревней; как я потом узнал от папы, искали и весной, когда снег сошёл, но тела так и не нашли. Что там тела — даже одежды. Я этому не удивился, так как своими глазами видел, что моего товарища сожрал чёрный снег, и понимал, что с Малышом и деревенским пьяницей случилось то же самое. Мы уехали домой через два дня и больше в эту деревню не возвращались.

Я долгое время не вспоминал о случившемся. Через три года всё наше семейство переехало жить в Москву, а я поступил в новую школу, где проблем с социализацией уже не возникало. Я даже нашёл себе новых друзей и совсем забыл о Сашке, погибшем в снегу. Только вот на днях, возвращаясь домой из института, я углядел недалеко от обочины дороги неестественно чёрную кляксу, блестящую на солнце и совсем неуместно выглядящую на фоне снежной целины. Быть может, в тот день, прикоснувшись к черноте, я как-то отметил самого себя? Не знаю. Но сегодня утром я увидел чёрное пятно у себя под окнами. Слава богу, что мы живём на пятом этаже.

Похоже, пора снова переезжать. И чем дальше, тем лучше.