Частица небесСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Это была до ужаса мерзкая ночь с бурной грозой и крупным градом. Снег быстро смерзался в острые льдины, которые вонзались в землю, словно лезвия. Бешеный северо-западный ветер не унимался ещё с вечера, отчаянно бил с немереной силой в окна домов, пугая сонных людей звуком удара в стекло, и кроны деревьев, заставляя их опускаться почти до самой земли. Даже самому глупому из тех округов было понятно, что в такую непогоду просто опасно высовываться на улицу. Да и вообще, какому нормальному человеку взбредёт в голову выйти из дома в такие часы?На деревянном стуле, положив локти на подоконник, подпирая изящной кистью руки голову, сидит Фреда - хрупкая бледная девушка в белоснежном ситцевом платье и тёмными волосами, убранными в косу. Взгляд изумрудных глаз впивается в бунт природы за матовым остеклением, с неба стремительно опускаются не то льдины, не то воспоминания. Можно ли планирование дальнейшего существования разрушенного мира и оставленных на произвол судьбы людей назвать эфемерными мыслями? Хотя, «планирование» - довольно неуместное слово, как будто от неё - лишь атома, растворённого в диффузии планеты Земля что-то зависит. Фреда давно решила, что познала весь смысл жизни и вправе порешать судьбы некоторых людей, ведь на первый взгляд, - это просто, как карты на столе разложить, но вся суть в том, чтобы стол не рассыпался в доски от её прикосновений, потому что сейчас она полноценно живёт и не знает, какого это - чувствовать, как ломаются кости, окончательно и навсегда (и будешь ты до конца противоестественной жизни ходить со своим открытым переломом, поддерживая левой рукой, полностью повисшую кожным покровом на кости, правую); как здоровые серые крысы вгрызаются во плоть, бесчувственно пожирая сгнившее мясо; как длинная блестящая игла входит в голову и рука червеобразного палача вводит яд прямо в мозг, туда, где сохранилось прошлое о земной жизни. И она должна познать это неизбежное, ведь не секрет, что никто не бессмертен. Главная проблема в том, что она не сможет спуститься к Ним. Потому что что-то вытолкнет её оттуда, подбросит, разорвёт мышцы и оставит гематомы на теле, вселится чужим в её сознание, но не сможет заглянуть Им в глаза, витийствовать вновь на своём языке, потому что души с оборванными жизнями абсолютно не приемлют подобного... Сейчас Фреда раскладывает детские карточки с цифрами для простого счёта. Они изорваны, закапаны кровью и слизью, потому что она пытается сосчитать число своих грехов. Два, шесть, восемь, десять... как не прискорбно, но миру ещё не известно такое число. Свеча, стоявшая на ветхом столе, затухает, и беспросветная, угнетающая тьма вцепляется в веки Фреды. Девушка ходит кругами по своей полупустой комнате со старомодной мебелью; сознание больше не рисует давно забытое, как страшный сон, появляется беззубый профиль уродливой бурой субстанции непонятного происхождения. Это существо начинает верно вырисовываться в монстра, с постепенно чернеющим человекообразным телом и лицом, имеющим вполне нормальный рот, но без глаз, на их месте красовались чёрные дыры, смешавшиеся с кромешной темнотой. Этот монстр, перекрывая собой свет от молнии, описывает круги за Фредой, оставляя после себя какую-то странную слизь. Обнажает свои белые клыки, заставляя своё, с позволения сказать, лицо расплыться в ужасной гримасе, предвкушая на конце змеиного языка холодную смерть. - Зачем ты появился? - Фреда убирает тонкой рукой выбившуюся из косы прядь, - Я и без того знаю, что моё время умирать настанет этой ночью. - Он не уверен, что тебе на то хватит смелости. Да и не смог я себе отказать в удовольствии посмотреть на последние минуты твоего существования, узреть и ментально прочувствовать всю ту боль, которую испытаешь ты, и... - существо говорит эти слова с плохо скрываемым отвращением, выплёвывая всю желчь на пол, марая платье девушки, - Ты должна была сделать это, своё самое грандиозное преступление, ещё давно. Он и все мы оттуда всё это время питались твоими страхами, сомнениями, окончательно разрушали твой внутренний мир и психическое здоровье. Специально нагнали этот вихрь, чтобы тебе легче было потеряться в горах... - Врёшь! Твой Зиждитель ведь ничего не решает!На эти выкрикнутые слова полубезликий организм не мог не возмутиться. Несмотря на то, что стоял в другом углу комнаты, он неестественно вытянул свою чёрную, как смоль, руку и острейшими когтями-бритвами оставил три неглубокие кровоточащие царапины на щеке Фреды. Она потрогала лицо и, ощутила тёплую кровь на своих заледеневших пальцах. Для начала - заслуженно. Никто не предсказывал быстрой, но верной и мучительной расправы. Люди делали и похуже, заострённым ножом вскрывая ей душу, заставляя жижу из грязи и гноя выливаться наружу. Но никто не заметил олицетворения жестокости на эпилептически-бледном лице, никто не увидел этой чёрной массы со взрывной смесью, не понял, что эта девушка насквозь пропитана цинизмом и жестокостью, и сейчас они отбывают свой должный, но незаслуженный срок. Это была до ужаса мерзкая ночь с бурной грозой и крупным градом. Снег быстро смерзался в острые льдины, которые вонзались в землю, словно лезвия. Бешеный северо-западный ветер не унимался ещё с вечера, отчаянно бил с немереной силой в окна домов, пугая сонных людей звуком удара в стекло, и кроны деревьев, заставляя их опускаться почти до самой земли. Даже самому глупому из тех округов было понятно, что в такую непогоду просто опасно высовываться на улицу. Да и вообще, какому нормальному человеку взбредёт в голову выйти из дома в такие часы?На деревянном стуле, положив локти на подоконник, подпирая изящной кистью руки голову, сидит Фреда - хрупкая бледная девушка в белоснежном ситцевом платье и тёмными волосами, убранными в косу. Взгляд изумрудных глаз впивается в бунт природы за матовым остеклением, с неба стремительно опускаются не то льдины, не то воспоминания. Можно ли планирование дальнейшего существования разрушенного мира и оставленных на произвол судьбы людей назвать эфемерными мыслями? Хотя, «планирование» - довольно неуместное слово, как будто от неё - лишь атома, растворённого в диффузии планеты Земля что-то зависит. Фреда давно решила, что познала весь смысл жизни и вправе порешать судьбы некоторых людей, ведь на первый взгляд, - это просто, как карты на столе разложить, но вся суть в том, чтобы стол не рассыпался в доски от её прикосновений, потому что сейчас она полноценно живёт и не знает, какого это - чувствовать, как ломаются кости, окончательно и навсегда (и будешь ты до конца противоестественной жизни ходить со своим открытым переломом, поддерживая левой рукой, полностью повисшую кожным покровом на кости, правую); как здоровые серые крысы вгрызаются во плоть, бесчувственно пожирая сгнившее мясо; как длинная блестящая игла входит в голову и рука червеобразного палача вводит яд прямо в мозг, туда, где сохранилось прошлое о земной жизни. И она должна познать это неизбежное, ведь не секрет, что никто не бессмертен. Главная проблема в том, что она не сможет спуститься к Ним. Потому что что-то вытолкнет её оттуда, подбросит, разорвёт мышцы и оставит гематомы на теле, вселится чужим в её сознание, но не сможет заглянуть Им в глаза, витийствовать вновь на своём языке, потому что души с оборванными жизнями абсолютно не приемлют подобного... Сейчас Фреда раскладывает детские карточки с цифрами для простого счёта. Они изорваны, закапаны кровью и слизью, потому что она пытается сосчитать число своих грехов. Два, шесть, восемь, десять... как не прискорбно, но миру ещё не известно такое число. Свеча, стоявшая на ветхом столе, затухает, и беспросветная, угнетающая тьма вцепляется в веки Фреды. Девушка ходит кругами по своей полупустой комнате со старомодной мебелью; сознание больше не рисует давно забытое, как страшный сон, появляется беззубый профиль уродливой бурой субстанции непонятного происхождения. Это существо начинает верно вырисовываться в монстра, с постепенно чернеющим человекообразным телом и лицом, имеющим вполне нормальный рот, но без глаз, на их месте красовались чёрные дыры, смешавшиеся с кромешной темнотой. Этот монстр, перекрывая собой свет от молнии, описывает круги за Фредой, оставляя после себя какую-то странную слизь. Обнажает свои белые клыки, заставляя своё, с позволения сказать, лицо расплыться в ужасной гримасе, предвкушая на конце змеиного языка холодную смерть. - Зачем ты появился? - Фреда убирает тонкой рукой выбившуюся из косы прядь, - Я и без того знаю, что моё время умирать настанет этой ночью. - Он не уверен, что тебе на то хватит смелости. Да и не смог я себе отказать в удовольствии посмотреть на последние минуты твоего существования, узреть и ментально прочувствовать всю ту боль, которую испытаешь ты, и... - существо говорит эти слова с плохо скрываемым отвращением, выплёвывая всю желчь на пол, марая платье девушки, - Ты должна была сделать это, своё самое грандиозное преступление, ещё давно. Он и все мы оттуда всё это время питались твоими страхами, сомнениями, окончательно разрушали твой внутренний мир и психическое здоровье. Специально нагнали этот вихрь, чтобы тебе легче было потеряться в горах... - Врёшь! Твой Зиждитель ведь ничего не решает!На эти выкрикнутые слова полубезликий организм не мог не возмутиться. Несмотря на то, что стоял в другом углу комнаты, он неестественно вытянул свою чёрную, как смоль, руку и острейшими когтями-бритвами оставил три неглубокие кровоточащие царапины на щеке Фреды. Она потрогала лицо и, ощутила тёплую кровь на своих заледеневших пальцах. Для начала - заслуженно. Никто не предсказывал быстрой, но верной и мучительной расправы. Люди делали и похуже, заострённым ножом вскрывая ей душу, заставляя жижу из грязи и гноя выливаться наружу. Но никто не заметил олицетворения жестокости на эпилептически-бледном лице, никто не увидел этой чёрной массы со взрывной смесью, не понял, что эта девушка насквозь пропитана цинизмом и жестокостью, и сейчас они отбывают свой должный, но незаслуженный срок.

- Я не пойду туда, - девушка опускает взгляд вниз и, обнимая себя полностью замерзшими руками, уверенно продолжает, - Так не должно быть, это неправильно. Я и по сей день вижу этих жаб, накачанных кипящим маслом, они проклинают меня, готовят оборудование ваше адское для моего распятия, как будто моих надежд и психики им мало, - в голосе Фреды стали преобладать ноты презрения, - А я ведь могла стать певицей. Стать чьим-нибудь кумиром. Но ОНИ сломали всё! Разбили все вполне сбыточные мечты, как хрустальную вазу, своей войной! Бомбы, оружия, истребители... сами того не ведая, разобрали старый свет на мелкие объекты. Они-то, благодаря мне, ушли, но не все, оставшиеся в живых смогли оправится. А особенно не оправился наш мир. И что? Возможно, тогда имел место быть другой выход, и я виновна, но нисколько об этом не жалею, хоть и уже изрядно за то поплатилась, потому что знаю, что их несогласие ТАМ - вихри и разрушения природы ЗДЕСЬ. Зачем, после стольких лет? Что касается всех, то им ничего не будет от того, что какого-нибудь человека закидает снегом в своём дворе, а что до меня - неужели им мало всей той пустоты и отчаянии, в которых я жила долгие годы?Монстр растёкся большой кровавой лужей по полу к ногам Фреды, и возле неё вновь принимает облик человекообразного. - А незаслуженное убийство во имя спасения уже разбитого - вообще правильно явление? Каждого преступника рано или поздно находит наказание, вне зависимости от совокупности преступления и действ жертв. Они - души, которые хотели жить и сражаться за то, во что верят. В их планы совсем не входило умирать от рук какой-то сумасшедшей, которая в один миг противопоставила себя всем, взрывая их сердца самодельной бомбой. Понять это слишком сложно, но урон планете не сильнее, чем болезненные раны у родных погибших. И к слову для мудрых, они имеют права не успокаиваться и наносить невидимые удары, даже будучи покойниками. В гонке за хвалёной правильностью ты потеряла самое главное - саму себя, а твоё сердце - именно бомба замедленного действия, которая вскоре сработает и разорвёт тебя на песчинки, если ты не возьмёшь конец твоей жизни за начало. Наверху. В эти же минуты монстр своими липкими руками закутал глаза Фреды в грубую ткань белой повязки, загнал её на высокий подоконник и помог открыть окно. Время не останавливается, маятник часов предательски ровно; в позвоночник команда: «Ну, иди!»Тело женщины в белом падает, будто у организма отказала опорная функция скелета, то есть, как неодушевлённый предмет, колыхаемый сильным потоком холодного воздуха. Сущность Фреды сталкивается сугробом и ощущает ужасный холод, пробирающий до костей. Льдины, с быстротой поражающей, разрезают ткань платья, врезаясь в обмякшую кожу. Снег окрашивает алым. Она - уже избитый, изорванный труп. Её закутают во тьму и захочется кричать, снова протестовать: «Что ж вы там за благородные, раз за гробовую доску прячете навек?!» Как жаль, что живые её уже не услышат, она регенерируется на небе и только шепчет белёсыми разбитыми губами, блуждая взглядом вниз: «Наказание нашло меня и я знаю, что здесь всё только начинается... »