ЧашаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Утро началось для Аарона Мейера с визита незнакомого мужчины, который сказал, что он хочет предложить ему кое-какую вещицу. Скупщик предложил ему показать вещь, но клиент сказал, что это слишком дорогая вещь, чтобы показывать ее в магазине. Он лишь мельком отвернул край старой скатерти, в которую был завернут предмет, чтобы Мейер позабыл все свои опасения и, закрыв входную дверь, провел клиента в кабинет. Там владелец ломбарда смог внимательно рассмотреть предмет, который оказался небольшим ларцом. Внимательно разглядев ларец, Аарон открыл его и в изумлении уставился на небольшую чашу, судя по всему, изготовленную из олова. Старая, потертая, с царапинами по краям, чаша была богато обрамлена в золотую оправу с драгоценными камнями. То, что камни были натуральные и стоили огромных денег, он понял сразу. Если он не ошибался, а он редко ошибался – оправа этой чаши стоила несколько сотен тысяч долларов. Он, наконец, оторвал взгляд от чаши и посмотрел на того, кто принес ему ее на оценку. Трясущиеся руки, мутный взгляд не оставляли никаких сомнений, что перед ним стоит алкоголик, кандидат в бомжи, хотя до сих пор, судя по одежде, он еще не опустился до дна общества…– И сколько же Вы хотите, милейший, за Вашу вещь? - спросил ювелир у клиента. Немного поразмыслив, тот осторожно протянул:– Пять тысяч, - помедлил и добавил, – Рублей. У Мейера просто в зобу дыханье сперло от того, какая выгодная сделка плыла ему в руки - главное только не переиграть и не спугнуть клиента-лоха. Он начал с того, что сообщил клиенту, что его вещь грубая подделка и красная цена ей на базаре в торговый день около трех тысяч рублей, и то - с большой наценкой. Когда клиент начал заворачивать ларец в скатерть, в которой он ее принес, пройдоха тут же сменил тактику. Он мягко, но настойчиво забрал вещь из рук клиента и начал новую песню о старом. Он говорил о том, что бизнес дышит на ладан, что он больше покупает, чем продает, что кризис в стране отразился не только на экономике в целом, но и на кошельках клиентов, которые хотят задаром получить то, что ему обходится в тысячи, бешеные тысячи. Продолжая говорить, он выложил на стол пять тысяч рублей. Когда за одураченным клиентом закрылась входная дверь, Мейер поднял трубку и начал обзванивать потенциальных покупателей. Закончив обзванивать клиентов, Мейер решил, что ему пора открыть лавку. Каково же было его удивление, когда он обнаружил на прилавке пять тысяч, которые он заплатил за чашу. В том, что это были его деньги, сомневаться не приходилось: он недавно получил в банке пачку тысячных купюр для мелких расходов, и эти пять банкнот по сериям были из этой же пачки. Порадовавшись своему неслыханному везению, он спрятал эти деньги обратно в сейф и вернулся за прилавок. Через три часа у него в кабинете сидел эксперт, которого прислал очень состоятельный человек, имевший страсть коллекционировать и собиравший антиквариат из драгоценных металлов. После недолгих осмотров эксперт позвонил своему клиенту и подтвердил, что приобретаемая вещь действительно стоит запрошенной за него суммы с пятью нулями, и, конечно, в долларах. Тем же вечером поверенный в делах покупателя принес владельцу антикварной лавки дипломат с деньгами и унес ларец с чашей. Спрятав деньги в сейф и сделав в отрывном календаре пометку о том, что завтра нужно вызвать инкассаторов, он закрыл салон и поехал к себе домой. Утром он пребывал в хорошем настроении и даже что-то насвистывал, но свист застыл у него на губах, когда он обнаружил у себя на столе ларец. На минуту он застыл в недоумении, затем тряхнул головой и протер глаза, но ларец никуда не исчез, он стоял на столе, перед ним, так, как-будто он ничего вчера не продавал. Пробормотав какие-то еврейские заклинания, что-то вроде русского «чур меня», Аарон Мейер медленно приблизился к столу. Одним пальцем он легонько коснулся ларца, надеясь, что его тут нет, и все это ему кажется, но, увы. Палец коснулся холодного металла, и ювелир понял, что это, к сожалению, не наваждение. Как только осознание материальности предмета привело его в чувство, он начал названивать клиенту. Звонок привел его еще в более обескураженное состояние - на его звонок ответили сотрудники полиции, которые сообщили ему, что клиент мертв. Оставив свои координаты сотрудникам УГРО, старый Мейер устало опустился на стул. Он открыл ларец и снова взял в свои руки чашу; еще раз рассмотрев ее, он спрятал ее в сейф, где лежали полученные за нее деньги, и позвонил в охранное агентство, которое обещало выслать к нему инкассаторов. Едва он закончил звонок, как к нему в кабинет вошли два следователя из УГРО и, предъявив удостоверения, начали допрос. Из слов следователей Аарон сделал вывод, что кроме ларца, вчерашней покупки, из дома клиента ничего не было похищено. Он ответил на все вопросы, которые ему задавали следователи и выразил в конце допроса сожаление, что практически ничем не смог помочь следователям. Проводив следователей, старый ростовщик снова достал чашу из сейфа. Утро началось для Аарона Мейера с визита незнакомого мужчины, который сказал, что он хочет предложить ему кое-какую вещицу. Скупщик предложил ему показать вещь, но клиент сказал, что это слишком дорогая вещь, чтобы показывать ее в магазине. Он лишь мельком отвернул край старой скатерти, в которую был завернут предмет, чтобы Мейер позабыл все свои опасения и, закрыв входную дверь, провел клиента в кабинет. Там владелец ломбарда смог внимательно рассмотреть предмет, который оказался небольшим ларцом. Внимательно разглядев ларец, Аарон открыл его и в изумлении уставился на небольшую чашу, судя по всему, изготовленную из олова. Старая, потертая, с царапинами по краям, чаша была богато обрамлена в золотую оправу с драгоценными камнями. То, что камни были натуральные и стоили огромных денег, он понял сразу. Если он не ошибался, а он редко ошибался – оправа этой чаши стоила несколько сотен тысяч долларов. Он, наконец, оторвал взгляд от чаши и посмотрел на того, кто принес ему ее на оценку. Трясущиеся руки, мутный взгляд не оставляли никаких сомнений, что перед ним стоит алкоголик, кандидат в бомжи, хотя до сих пор, судя по одежде, он еще не опустился до дна общества…– И сколько же Вы хотите, милейший, за Вашу вещь? - спросил ювелир у клиента. Немного поразмыслив, тот осторожно протянул:– Пять тысяч, - помедлил и добавил, – Рублей. У Мейера просто в зобу дыханье сперло от того, какая выгодная сделка плыла ему в руки - главное только не переиграть и не спугнуть клиента-лоха. Он начал с того, что сообщил клиенту, что его вещь грубая подделка и красная цена ей на базаре в торговый день около трех тысяч рублей, и то - с большой наценкой. Когда клиент начал заворачивать ларец в скатерть, в которой он ее принес, пройдоха тут же сменил тактику. Он мягко, но настойчиво забрал вещь из рук клиента и начал новую песню о старом. Он говорил о том, что бизнес дышит на ладан, что он больше покупает, чем продает, что кризис в стране отразился не только на экономике в целом, но и на кошельках клиентов, которые хотят задаром получить то, что ему обходится в тысячи, бешеные тысячи. Продолжая говорить, он выложил на стол пять тысяч рублей. Когда за одураченным клиентом закрылась входная дверь, Мейер поднял трубку и начал обзванивать потенциальных покупателей. Закончив обзванивать клиентов, Мейер решил, что ему пора открыть лавку. Каково же было его удивление, когда он обнаружил на прилавке пять тысяч, которые он заплатил за чашу. В том, что это были его деньги, сомневаться не приходилось: он недавно получил в банке пачку тысячных купюр для мелких расходов, и эти пять банкнот по сериям были из этой же пачки. Порадовавшись своему неслыханному везению, он спрятал эти деньги обратно в сейф и вернулся за прилавок. Через три часа у него в кабинете сидел эксперт, которого прислал очень состоятельный человек, имевший страсть коллекционировать и собиравший антиквариат из драгоценных металлов. После недолгих осмотров эксперт позвонил своему клиенту и подтвердил, что приобретаемая вещь действительно стоит запрошенной за него суммы с пятью нулями, и, конечно, в долларах. Тем же вечером поверенный в делах покупателя принес владельцу антикварной лавки дипломат с деньгами и унес ларец с чашей. Спрятав деньги в сейф и сделав в отрывном календаре пометку о том, что завтра нужно вызвать инкассаторов, он закрыл салон и поехал к себе домой. Утром он пребывал в хорошем настроении и даже что-то насвистывал, но свист застыл у него на губах, когда он обнаружил у себя на столе ларец. На минуту он застыл в недоумении, затем тряхнул головой и протер глаза, но ларец никуда не исчез, он стоял на столе, перед ним, так, как-будто он ничего вчера не продавал. Пробормотав какие-то еврейские заклинания, что-то вроде русского «чур меня», Аарон Мейер медленно приблизился к столу. Одним пальцем он легонько коснулся ларца, надеясь, что его тут нет, и все это ему кажется, но, увы. Палец коснулся холодного металла, и ювелир понял, что это, к сожалению, не наваждение. Как только осознание материальности предмета привело его в чувство, он начал названивать клиенту. Звонок привел его еще в более обескураженное состояние - на его звонок ответили сотрудники полиции, которые сообщили ему, что клиент мертв. Оставив свои координаты сотрудникам УГРО, старый Мейер устало опустился на стул. Он открыл ларец и снова взял в свои руки чашу; еще раз рассмотрев ее, он спрятал ее в сейф, где лежали полученные за нее деньги, и позвонил в охранное агентство, которое обещало выслать к нему инкассаторов. Едва он закончил звонок, как к нему в кабинет вошли два следователя из УГРО и, предъявив удостоверения, начали допрос. Из слов следователей Аарон сделал вывод, что кроме ларца, вчерашней покупки, из дома клиента ничего не было похищено. Он ответил на все вопросы, которые ему задавали следователи и выразил в конце допроса сожаление, что практически ничем не смог помочь следователям. Проводив следователей, старый ростовщик снова достал чашу из сейфа. Теперь он очень внимательно начал рассматривать ее, поворачивая под светом яркой лампы во все стороны. Наконец, его тщательность была вознаграждена: то, что поначалу он принял за сложный узор, оказалось вязью, хитро спрятанной в узорах надписью. Он тщательно перерисовал узор и отправил по электронной почте своему старому другу, эксперту по языкам, чтобы тот определил язык и, по возможности, сделал перевод. Уже вечером, когда Мейер отдыхал после ужина, наслаждаясь бокалом великолепного «Шираза» урожая 2006 года, его потревожил звонок. Недоумевая, кто мог бы позвонить ему в столь поздний час, он взял трубку и услышал голос эксперта по языкам, Александра Николаевича Виноградова. - Ну, как Ваши успехи по переводу? – взял быка за рога Мейер. - Как раз по поводу перевода я Вам и звоню, Алексей Михайлович (так представлялся русским Аарон Моисеевич), интересная надпись, откуда она у Вас?- Дал старый знакомый, он приобрел на аукционе в Мюнхене небольшую вещицу, украшенную этой надписью, а в чем, собственно, дело? Вы так взволнованы. - Дело в надписи, Алексей Михайлович. Вам что-нибудь говорить имя Месроп Маштоц?- Эээ, честно говоря, нет? А что, должно быть известно?- А имя Моисей?- Ну конечно, если Вы подразумеваете Великого Пророка. - Вот так же любому армянину известно имя святого Месропа Маштоца, создателя армянского языка, на котором и выполнена вязь, которую Вы мне направили, Алексей Михайлович. - И что же гласит надпись?- К этому я и веду, многоуважаемый Алексей Михайлович. Если эта вещь находится не у Вас, то тревожится не стоит, но предупредить своего друга Вам, пожалуй, стоит. Скажите ему, что он должен срочно, избавится от предмета, так как надпись гласит, что тот, кто купит эту чашу, будет проклят, как Иуда Искариот, которому она принадлежала, из нее он пил в тот самый вечер, когда предал Христа. - Я Вас понял, Александр Николаевич, постарайтесь как можно скорее вернуть мне чашу. - Завтра утром, я сам лично завезу ее Вам. - Отлично, завтра увидимся, доброй ночи!- Доброй ночи!Всю ночь старого Мейера мучили кошмары. Утром, весь разбитый и невыспавшийся, он поехал в лавку. У дверей его уже ждали два знакомых следователя. - Встречаться с вами по утрам уже становится традицией, - угрюмо пошутил Мейер, – Чем обязан визиту?Но, прежде чем следователи начали рассказывать, он уже сердцем почуял, что визит этот связан с Виноградовым. Так оно и было - в это утро последний погиб в автокатастрофе, по словам жены покойного, он собирался к своему старому знакомому Аарону Мейеру, и теперь следователи хотели узнать, зачем рано утром известный лингвист собирался навестить менялу. Делать было нечего, он пригласил незваных гостей пройти в магазин. На мгновение, всего лишь на мгновение, старому Мейеру захотелось солгать, но он должен был убедиться, что ему ничего не пригрезилось, и его выводы верны. Поэтому ростовщик привел следователей в кабинет и, обнаружив на столе знакомый предмет, улыбнулся в себя и стал рассказывать им историю появления у него ларца и чаши. Как он и предполагал, блюстители порядка не поверили ему, но ларец с чашей все-таки забрали для проведения экспертизы. Едва за стражами закона закрылась дверь, как Аарон Мейер сел за телефон, через короткое время на другом конце раздался старческий голос:– Ребе Исхак Голдмейер слушает. На следующее утро, открыв дверь и убедившись в том, что проклятая чаша на месте, Мейер не стал заходить в кабинет, а направился на улицу, и в ближайшем газетном киоске купил свежий номер «N-ской правды». Открыв номер на странице с происшествиями, он прочитал пару заголовков и, задумчиво пожевав губами, направился в сторону своего дома. Той же ночью в магазин старого Мейера прокралась чья-то фигура. Она держала в руке мешок, в который со стола Мейера был погружен ларец. Затем фигура вышла из магазина и села в машину. Резко взвизгнув колесами, машина стремительно направилась в восточную сторону города, где вскоре остановилась у кладбища. Фигура вышла из машины, бормоча ругательства на идише, уже из одного чего можно было сделать вывод, что перед нами был сам владелец лавки, Аарон Мейер. Все еще бормоча проклятия, ростовщик направился к воротам и через несколько мгновений исчез за кладбищенской оградой. Спустя несколько часов он появился на пороге своего дома, весь в грязи, с пустым мешком, но с довольной улыбкой на устах. Первым делом Аарон набрал чей-то номер и, когда на том конце провода подняли трубку, буркнул в нее одно слово: «Сделано», после чего положил трубку на аппарат и пошел приводить себя в порядок. Спустя сорок дней он лично встретился с ребе Исхаком и в благодарность за ценный совет преподнес ему изящную менору венецианской работы 16 века. А на Восточном кладбище, глубоко под землей, неизвестный, чье тело покоилось под столбиком с номером 1051, держал в руках ларец с чашей Иуды…