БилетикСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Розмэри, всегда любившей августовские ярмарки, здесь совсем не нравилось. Во-первых, было душно, даже невзирая на то, что солнце уже несколько часов, как скрылось в растекавшихся раковой опухолью на горизонте свинцовых грозовых тучах. Во-вторых, Кэн Паркер, который две недели добивался почётного права сопровождать школьную королеву красоты на первую в этом году ярмарку, ушёл за сахарной ватой, да так и не удосужился вернуться. Бросить её, Розмэри Кент! Неслыханно! Завтра же об этом станет известно всей школе, и тогда плакала её карьера капитана группы поддержки! Ведь, известно, капитаном может быть только самая красивая и крутая девчонка. А какая же ты крутая, если тебя на ярмарке вдруг бросил капитан футбольной команды?Рози от досады топнула ногой в мягкой туфельке. Налетевший порыв совсем не августовского, такого осенне-холодного воздуха, заставил её запахнуть расстёгнутый кашемировый джемпер, надетый поверх лёгкого розового платья. Нужно немедленно куда-то зайти, иначе, чего доброго, Мэри-Энн заметит пропажу Кэна, и уже завтра вся школа будет знать о её позоре. Как назло, из динамика полилось протяжное элвисовское «Love me tender»… Она, глупая, ещё рассчитывала на продолжение вечера на заднем сидении «бьюика» Паркера!Пусть теперь локти кусает. — Юная барышня, не желаете ли посетить необычный аттракцион? Только для взыскательной публики. Такой, как Вы!Старикан в потёртом чёрном смокинге, возникнув из ниоткуда за правым плечом вскрикнувшей от неожиданности девушки, протянул её ярко-розовый билетик. — Пожалуйте вон в ту дверь, налево! – Розмэри, словно во сне, взяла из узловатых пальцев старика розовую бумажку, содрогнувшись от мысли, что покрытые облупившимся чёрным лаком обломанные ногти могут оцарапать её нежную белую кожу американки в четвёртом поколении. Но этого не произошло. Вход в аттракцион, на который указывал распространитель билетов, был обычной железной дверью в деревянной стене балагана. Железная дверь в деревянном строении. Как странно! Вечно эти циркачи с их ниггерскими привычками! Так папа всегда говорит, когда чего-то не одобряет: «ниггерский», «чернозадый»… А мама всегда одобрительно качает головой: не стоит им, там, в правительстве, со всякой швалью заигрывать…Дотронувшись до витой медной ручки, Розмэри оглянулась назад, туда, где шумела ярмарочная жизнь, смеялись (уж не над ней ли?) её школьные приятели, и Мэри-Энн была теперь в центре внимания. — Только смотри, не потеряй билет! – прокричал старик, когда дверь с тяжёлым стуком закрылась за девушкой. Внутри было холодно и пахло так же, как в подвале их дома: деревом, сыростью и немного старыми вещами, которые давно не нужны, а выбросить – жалко. После дневного света тут было темно. Но, постепенно, глаза привыкли и начали различать контуры предметов. Перед Розмэри был длинный коридор. Петляя и извиваясь, словно гигантский удав, коридор убегал куда-то вперёд, туда, куда не доставал свет тускло-мерцающих бра в старых бархатных абажурах. Рози сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Вот и первая дверь по правую руку. Повернув покрытую пылью ручку, девушка зажмурилась от яркого света. Перед ней была цирковая арена. Шло представление. Ярко-алый ковролин топтали два десятка артистов. Но что это были за артисты! Тварь с головою мыши и телом слона послушно поднималась на задние лапы, подчиняясь ударам хлыста получеловека-полулягушки в зелёном фраке. Тигр с головою человека прыгал сквозь горящий обруч на тумбу, которую подпирали оторванные человеческие руки и ноги. Змея с крокодильими ногами играла на флейте, под которую танцевали пятеро пауков с крыльями бабочек… А в центре, на огромном шаре вертелась и изгибалась под громкую какофонию пронзительных трубных звуков маленькая девочка-гимнастка с головою акулы. Рози вскрикнула и захлопнула дверь. Нет, это какой-то розыгрыш, этого просто не может быть… Нужно немедленно выйти назад, через ту железную дверь!Но двери не было. Был только коридор с дверями и дверками, узкими и широкими, причудливо изогнутыми и классически-прямыми, размера нормального и такие, в которые мог бы пролезть лишь карлик. Единственный способ найти выход – открывать все двери по очереди. Дверь слева. Такая узкая, что в неё можно протиснуться лишь бочком. Розмэри сглотнула и потянула скрипнувшую дверцу на себя. Внутри была комната. Очень похоже на кухню в доме её тёти Альмы в Атланте. Фарфор на полках вдоль стен, тяжёлая, дубовая столешница разделочного стола в центре… Рози даже заплакала, как маленькая, когда увидела стоящую к ней спиной женщину у старомодной плиты. Почему заплакала? Наверное, от облегчения, увидев на ней точно такое же сиреневое платье в горошек, какое любила носить славная тётушка. Островок привычного и понятного в этом страшном месте. Но облегчение сменилось возгласом отвращения, когда сиреневое платье двинулось чуть в сторону, открывая её взгляду другую часть кухни. Розмэри, всегда любившей августовские ярмарки, здесь совсем не нравилось. Во-первых, было душно, даже невзирая на то, что солнце уже несколько часов, как скрылось в растекавшихся раковой опухолью на горизонте свинцовых грозовых тучах. Во-вторых, Кэн Паркер, который две недели добивался почётного права сопровождать школьную королеву красоты на первую в этом году ярмарку, ушёл за сахарной ватой, да так и не удосужился вернуться. Бросить её, Розмэри Кент! Неслыханно! Завтра же об этом станет известно всей школе, и тогда плакала её карьера капитана группы поддержки! Ведь, известно, капитаном может быть только самая красивая и крутая девчонка. А какая же ты крутая, если тебя на ярмарке вдруг бросил капитан футбольной команды?Рози от досады топнула ногой в мягкой туфельке. Налетевший порыв совсем не августовского, такого осенне-холодного воздуха, заставил её запахнуть расстёгнутый кашемировый джемпер, надетый поверх лёгкого розового платья. Нужно немедленно куда-то зайти, иначе, чего доброго, Мэри-Энн заметит пропажу Кэна, и уже завтра вся школа будет знать о её позоре. Как назло, из динамика полилось протяжное элвисовское «Love me tender»… Она, глупая, ещё рассчитывала на продолжение вечера на заднем сидении «бьюика» Паркера!Пусть теперь локти кусает. — Юная барышня, не желаете ли посетить необычный аттракцион? Только для взыскательной публики. Такой, как Вы!Старикан в потёртом чёрном смокинге, возникнув из ниоткуда за правым плечом вскрикнувшей от неожиданности девушки, протянул её ярко-розовый билетик. — Пожалуйте вон в ту дверь, налево! – Розмэри, словно во сне, взяла из узловатых пальцев старика розовую бумажку, содрогнувшись от мысли, что покрытые облупившимся чёрным лаком обломанные ногти могут оцарапать её нежную белую кожу американки в четвёртом поколении. Но этого не произошло. Вход в аттракцион, на который указывал распространитель билетов, был обычной железной дверью в деревянной стене балагана. Железная дверь в деревянном строении. Как странно! Вечно эти циркачи с их ниггерскими привычками! Так папа всегда говорит, когда чего-то не одобряет: «ниггерский», «чернозадый»… А мама всегда одобрительно качает головой: не стоит им, там, в правительстве, со всякой швалью заигрывать…Дотронувшись до витой медной ручки, Розмэри оглянулась назад, туда, где шумела ярмарочная жизнь, смеялись (уж не над ней ли?) её школьные приятели, и Мэри-Энн была теперь в центре внимания. — Только смотри, не потеряй билет! – прокричал старик, когда дверь с тяжёлым стуком закрылась за девушкой. Внутри было холодно и пахло так же, как в подвале их дома: деревом, сыростью и немного старыми вещами, которые давно не нужны, а выбросить – жалко. После дневного света тут было темно. Но, постепенно, глаза привыкли и начали различать контуры предметов. Перед Розмэри был длинный коридор. Петляя и извиваясь, словно гигантский удав, коридор убегал куда-то вперёд, туда, куда не доставал свет тускло-мерцающих бра в старых бархатных абажурах. Рози сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Вот и первая дверь по правую руку. Повернув покрытую пылью ручку, девушка зажмурилась от яркого света. Перед ней была цирковая арена. Шло представление. Ярко-алый ковролин топтали два десятка артистов. Но что это были за артисты! Тварь с головою мыши и телом слона послушно поднималась на задние лапы, подчиняясь ударам хлыста получеловека-полулягушки в зелёном фраке. Тигр с головою человека прыгал сквозь горящий обруч на тумбу, которую подпирали оторванные человеческие руки и ноги. Змея с крокодильими ногами играла на флейте, под которую танцевали пятеро пауков с крыльями бабочек… А в центре, на огромном шаре вертелась и изгибалась под громкую какофонию пронзительных трубных звуков маленькая девочка-гимнастка с головою акулы. Рози вскрикнула и захлопнула дверь. Нет, это какой-то розыгрыш, этого просто не может быть… Нужно немедленно выйти назад, через ту железную дверь!Но двери не было. Был только коридор с дверями и дверками, узкими и широкими, причудливо изогнутыми и классически-прямыми, размера нормального и такие, в которые мог бы пролезть лишь карлик. Единственный способ найти выход – открывать все двери по очереди. Дверь слева. Такая узкая, что в неё можно протиснуться лишь бочком. Розмэри сглотнула и потянула скрипнувшую дверцу на себя. Внутри была комната. Очень похоже на кухню в доме её тёти Альмы в Атланте. Фарфор на полках вдоль стен, тяжёлая, дубовая столешница разделочного стола в центре… Рози даже заплакала, как маленькая, когда увидела стоящую к ней спиной женщину у старомодной плиты. Почему заплакала? Наверное, от облегчения, увидев на ней точно такое же сиреневое платье в горошек, какое любила носить славная тётушка. Островок привычного и понятного в этом страшном месте. Но облегчение сменилось возгласом отвращения, когда сиреневое платье двинулось чуть в сторону, открывая её взгляду другую часть кухни. В больших банках, таких, в которых Альма любила хранить ароматное персиковое варенье, плавало варенье из совершенно других ингредиентов. Скрюченные пальцы с длинными и короткими ногтями, мужские и женские, с мозолями и дорогим красным лаком, с обручальными кольцами и без плавали, словно червяки, в зеленоватой жиже. Скорее захлопнув дверь, Рози согнулась пополам. Её вырвало сладким попкорном и газировкой, которую она выпила по пути на ярмарку. «Конечно! Что-то было в газировке! Что-то типа палочки или ещё какой гадости, о которой на биологии рассказывали!»Спасительная мысль вспыхнула в её мозгу яркой лампочкой. Да, это всего лишь бред. Нет никакого аттракциона. Нет никакого коридора. Никаких дверей. Нужно лишь постараться и прийти в себя. Розмэри зажмурилась и изо всех сил напряглась. Досчитала до десяти. Но они по-прежнему были там: бесконечный коридор и двери. И необходимость идти. Дверь справа казалась наименее безобидной. Никаких тебе изогнутых косяков. Никаких торчащих гвоздей. Аккуратная белая дверь. Как в родительской спальне. За дверью было… Нет, это практически невозможно описать, именно потому, что это – невозможно. За дверью оказалась Пустота. Никакого света. Никакого звука. Запаха. Чувства… Дверь словно парила в воздухе этого засасывающего, обыденного, пустого и такого живого, зовущего к себе вакуума. Испугавшись, что шагнёт туда, внутрь, что останется там одна, Рози сделала шаг назад и осторожно закрыла дверь. Чтобы не тревожить пустоту. Следующая дверь находилась высоко, на уровне её талии. Потянувшись вверх, к ручке, Рози повернула её, боясь того, что ждёт. И в ту же минуту в лицо ударило холодным, мерзко пахнущим и липким. Словно кто-то невидимый снёс на машине пожарный гидрант, выпуская во все стороны струи… воды ли?Рози прижалась к стене и взглянула на свои руки. Они были покрыты красным. Так же, как и её одежда, волосы, лицо… Розмэри отчаянно завизжала, выплёскивая в крике весь свой ужас. Лишь звонкий удар пощёчины смог остановить этот крик. — Билет? Слышишь меня? У тебя есть билет? – Рози вскинула руки, готовясь защищаться. Перед ней стоял испуганный чернокожий парень – её ровесник. Стоял и отчаянно тряс её, словно тряпичную куклу, за плечи. — Говори, если не хочешь утонуть здесь, безмозглая курица! – кровавый фонтан бил в противоположную стену, и Рози с какой-то отрешённой покорностью уставилась вниз, туда, где кровавая река дошла уже до щиколоток, полностью скрыв её белые туфельки. «Билет!» – надпись вспыхнула перед глазами. Так и есть, тот старик крикнул ей не потерять билет. Где же он?Розмэри встряхнула с плеч руки парня и начала судорожно выворачивать карманы своей белой (теперь уже алой от крови) кофточки. Вот он! Заветная бумажка розовым флажком взлетела вверх, зажатая в её тонких пальцах. — Идём со мной!Рози замешкалась лишь на миг. Старый стереотип предупреждающим огоньком замигал перед внутренним взором. «Все беды США от негров!» – так говаривал её дядя – мэр. Конечно, так он говорил в загородном гольф клубе, куда не пускали всякий сброд, а не когда читал пламенные речи с трибуны. — Хочешь, чтобы крикуны тебя забрали? – Рози оглянулась, чтобы взглянуть в том направлении, в котором указывал палец парня. По-направлению к ним, извиваясь в бурлящей воде, плыли чудовища с телом морских змей, крыльями летучей мыши и длинными обезьяньими руками…Казалось, что они бежали по коридору бесконечно. Вода (кровь! кровь!) всё прибывала и прибывала, доходя уже до пояса. Сзади слышалось постоянное хлопанье дверей, крики невиданных чудовищ, мерзкое хлюпанье и чавканье. Рози не смотрела назад. Она была уверена в том, что не хочет видеть того, что там происходило. Парень резко остановился перед одной из дверей, больно дёрнув её, проскочившую мимо, за руку. — Сюда! Давай, открывай!Подождав, пока Розмэри повернёт ручку, парень изо всех сил толкнул потёртую створку, проталкивая их обоих вперёд. Не устоявшая на ногах девушка полетела на пол. Тут же вновь вскочив, она огляделась, словно затравленный дикий зверёк. Они были в кафе. Обычное, среднестатистическое. Как «Карамельное счастье» на пересечении 25-й и Лэйквью. Вдоль стен стояли столики с разноцветными стульями. В центре зала была барная стойка с ярким меню. Из старенького музыкального автомата в самом углу доносились приглушённые звуки «Тутти-фрутти». Парень наклонился к самому уху Рози и прошептал:— Иди к крайнему столику и садись. Только очень медленно и спокойно. И ни в коем случае не кричи. Розмэри кивнула в знак согласия. Она уже догадалась, почему от неё требовалось не кричать. В кафе они были не одни. Скелет в форменной шапочке и фартуке протирал стаканы за стойкой. Ещё один (одна?) скелет в форме официантки медленно шёл с подносом, гружённым всякой снедью, к дальнему столику. За столиком рядом в вечернем красном платье сидела полуразложившаяся женщина. Рози до боли закусила нижнюю губу, когда глаз дамы вывалился из глазницы, с мерзким шлепком угодив прямиком в молочный коктейль. Мертвецы той или иной степени разложения справа и слева, по центру и за её спиной. Что это за фантасмагоричный, извращённый мир? Или, может быть, так и выглядит Тот свет?Напротив Розмэри, сжавшейся от страха, на кожаное сиденье опустился её спаситель. Теперь, в свете яркой лампы на столе, Рози смогла разглядеть его. Кожа чёрная, как уголь. Глаза соответствующие. Но лицо не отталкивающе-негритянское, из тех, что ненавидят её родные. Есть в нём что-то приятное, даже соблазнительное… Но об этом, конечно, думать совсем не к месту. Рози наклонилась вперёд и прошептала:— Что это за место?Парень тоже наклонился, придвинувшись как можно ближе:— Переправа. Здесь мёртвые коротают время до прибытия автобуса. Видишь ту дверь?Рози медленно повернулась туда, куда указывал её визави. — Это выход. Когда загорается лампочка, через неё можно пройти. Конечно, если у тебя есть билет. Рози сжала в кармане вожделенную бумажку. — Так, значит, билет – это пропуск наружу?Парень растянул пухлые губы, обнажая в улыбке ряд ровных белых зубов. — Только если у тебя билет правильного цвета. — Что это значит?— Видишь Джерри? – он указал на женщину в вечернем платье. – У неё серый билет. Это значит, что она каждый раз должна ждать автобус, потом стоять у двери, только, вот, автобуса серой линии не существует. Это её наказание за то, что довела сестру до самоубийства, а потом спуталась с её мужем. А у столика слева – Док. У него чёрный билет. Он здесь совсем недавно, но все всегда сразу в курсе, когда появляется кто-то с чёрным. Они здесь не задерживаются. Чёрный маршрут – он для убийц. Элен – официантка – с жёлтым билетом, так как раскаялась после аборта и пошла в монахини. Это значит, что она должна будет проработать здесь тысячу лет, после чего ей выдадут белый билет: белый билет – он, ты понимаешь, для ангелов. Ну, а розовый – это путь назад. В мир живых. Рози слушала его, не отрываясь, то и дело глядя на посетителей кафе. Может ли это быть правдой? Может ли?— Постой, а ты как здесь очутился? Тот старик на ярмарке тоже дал тебе билет? – Рози не успела получить ответа, так как лампочка над дверью у дальней стены начала мигать ярко-красным. Посетители один за другим поднимались со своих мест и медленно направлялись к двери, гуськом. Контролёр в синей форме протягивал руку с ошмётками кожи, пробивая протягиваемые ему билеты, пропуская мимо себя, в открывающуюся и закрывающуюся дверь. Рози вытянула шею, стараясь увидеть, что же там, за дверью. Но никак не выходило. Наконец, и до неё дошла очередь. Запустив руку в карман, она похолодела. В кармане было пусто. Драгоценный розовый клочок бумаги испарился!— Не задерживай очередь, пупсик! – проскрипел скелет-контролёр. — Но я не могу найти свой билет! Он где-то выпал, где-то здесь…Но Рози уже оттеснил в сторону её собрат по несчастью. В его чёрных пальцах был зажат заветный билетик, тут же прокомпостированный. — У этой девушки нет билета. Вы знаете, что это значит, – бросил он кондуктору, на прощание сладко улыбнувшись обступившей Рози толпе тянущих к ней свои когти мертвецов…В конце концов, он очень соскучился по Кливленду.