БеженцыСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Никто не знал, откуда появились в деревне беженцы. Просто однажды утром в коровнике старая Петровна объявила всем, что нынче ночью к ней постучалась женщина с малым дитем на руках. Так как на улице уже змеились поземки и ночь обещала лютый мороз, Петровна впустила их ночевать. За разговором выяснилось, что женщина, звать ее Мария, прибрела откуда-то с запада, муж погиб на фронте, родные места оккупированы, а сами они идут куда глаза глядят. В тот же день председатель колхоза Николай Кузьмич наведался вечерком к постояльцам Петровны, побеседовал с ними, и наутро Мария вышла работать. Через несколько дней Петровна приказала долго жить…Утром, когда она собиралась на работу, у нее остановилось сердце. Долго никто не горевал, своих родных у Петровны не было. Дом остался за ее постоялицей, а ныне хозяйкой Марьей и ее малой дочери Танюшкой. Все бы ничего, но через два дня после похорон Петровны Мария встретилась в правлении с сестрой председателя Антониной Кузьминичной, приехавшей вчера с райцентра, куда ездила по делам колхоза, и еще не знакомая с новой колхозницей. Встреча закончилась тем, что Кузьмичу пришлось разнимать вцепившихся друг в друга баб. На следующее утро Мария на работу не вышла, а пришедший узнать в чем дело Кузьмич, нашел пустую хату и ни намека на то, куда делись беженцы. Вечером после ужина он взялся за свою сестру, и та рассказала Кузьмичу о том, с чего это она вцепилась в Марию. - Дело это было до войны, ты, Коля, уже в то время работал на Урале по распределению. Валя вышла замуж и жила в соседней деревне. Дома с родителями оставалась только я, да и то ко мне захаживал Деминский Борис, и все в селе считали, что скоро мы будем праздновать свадьбу. Однажды осеним мозглым вечером в окно кто-то постучал. Мать открыла дверь, за порогом стояла женщина, закутанная в рваный платок, рядом с ней стояла девочка. Ты же знаешь, какой сострадательной была наша мать. Она пустила их обогреться, накормить. За ужином они рассказали, что бегут с Украины, где всех косил голод, муж и родители у нее умерли, а сама она с дочерью едва выжила, и вот теперь бредут сами не зная куда. Ночевать у нас было негде, накануне приехала тетя Домна с детьми, но и отказать странникам мать не могла, а потому после некоторых раздумий она попросила меня свести их к Деминским. Мать Бориса, Аграфена Кузьминична, женщина сердобольная, приняла их, да и как она могла отказать своей будущей невестке. Утро принесло нам плохую весть: ночью Аграфена Деминская умерла. Все сошлись на том, что у нее отказало сердце. Странница помогала обряжать усопшую, затем помогала в похоронах и на поминках. Борис ее не гнал, сам он был не женат, и дому нужна была хозяйка. Прошла неделя, и как гром грянул с неба. Борис ночью убил странницу и ее дочь. Все были в недоумении: Борис был на хорошем счету, никогда ни с кем не ругался, всегда был рад помочь, чем мог, и вдруг такое. Бориса и тела убитых полиция увезла в райцентр. Я терпела неделю, а потом не выдержала и поехала в райцентр в полицию. Не могла я поверить, что мой Боря мог так поступить с женщиной, а тем более с ребенком. Приехала я в райцентр, нашла полицию, а там и Борю смогла повидать. И вот что поведал мне Борис в тот день. На третий день после похорон Борису не спалось. Он хотел выйти подышать свежим воздухом, но моросил дождь, и он остался в комнате, только отворил окно. Он уже собирался лечь в постель, как увидел, что его постоялица Варвара, так она себя называла, куда-то вышла. Борису стало интересно, куда по такой погоде, когда добрый хозяин и собаку на улицу не выгонит, могла пойти его жиличка. Недолго думая, он накинул куртку и выскочил в окно хаты. Ночь была пасмурная, было очень темно, так что пару раз за дорогу Борис едва не потерял женщину из виду. Однако вскоре, присмотревшись к окрестностям, он понял, что она направляется к кладбищу. Прибавив ходу, они быстро дошли до кладбища. Там Варвара пошла в заброшенную часовню, которую дед Никола приспособил было под сторожку, да не успел там толком обжиться, как прибрала его костлявая. Это было…- Да ты, давай, не отвлекайся, - перебил сестру Кузьмич, раскуривая новую папиросу. - Ну так вот, постоялица-то Борисова шмыгнула туда, а Борис к двери. В дверях там щелка была, он и глянул туда, а посреди часовни гроб стоит весь грязный в земле. Крышка у него скинута, а Варвара эта стоит, склонившись над гробом, и жадно так чавкает, вырывая куски из мертвеца. Тут Борису поплохело, и он опрометью бросился в кусты. Когда же он вернулся, то в часовне никого не было. Надо было бы Боре сразу и уйти, но он решил взглянуть на гроб поближе. А когда подошел поближе, то сразу узнал свою мать–покойницу. Как он вернулся домой, Борис помнит плохо, но, вернувшись, он заметил, что сквозь ставни окна комнаты, что занимали беженцы, льется свет. Когда он заглянул туда, то увидел, как эта ведьма кормит свое отродье мясом сырым. Что было дальше, Борис рассказывать не стал. Никто не знал, откуда появились в деревне беженцы. Просто однажды утром в коровнике старая Петровна объявила всем, что нынче ночью к ней постучалась женщина с малым дитем на руках. Так как на улице уже змеились поземки и ночь обещала лютый мороз, Петровна впустила их ночевать. За разговором выяснилось, что женщина, звать ее Мария, прибрела откуда-то с запада, муж погиб на фронте, родные места оккупированы, а сами они идут куда глаза глядят. В тот же день председатель колхоза Николай Кузьмич наведался вечерком к постояльцам Петровны, побеседовал с ними, и наутро Мария вышла работать. Через несколько дней Петровна приказала долго жить…Утром, когда она собиралась на работу, у нее остановилось сердце. Долго никто не горевал, своих родных у Петровны не было. Дом остался за ее постоялицей, а ныне хозяйкой Марьей и ее малой дочери Танюшкой. Все бы ничего, но через два дня после похорон Петровны Мария встретилась в правлении с сестрой председателя Антониной Кузьминичной, приехавшей вчера с райцентра, куда ездила по делам колхоза, и еще не знакомая с новой колхозницей. Встреча закончилась тем, что Кузьмичу пришлось разнимать вцепившихся друг в друга баб. На следующее утро Мария на работу не вышла, а пришедший узнать в чем дело Кузьмич, нашел пустую хату и ни намека на то, куда делись беженцы. Вечером после ужина он взялся за свою сестру, и та рассказала Кузьмичу о том, с чего это она вцепилась в Марию. - Дело это было до войны, ты, Коля, уже в то время работал на Урале по распределению. Валя вышла замуж и жила в соседней деревне. Дома с родителями оставалась только я, да и то ко мне захаживал Деминский Борис, и все в селе считали, что скоро мы будем праздновать свадьбу. Однажды осеним мозглым вечером в окно кто-то постучал. Мать открыла дверь, за порогом стояла женщина, закутанная в рваный платок, рядом с ней стояла девочка. Ты же знаешь, какой сострадательной была наша мать. Она пустила их обогреться, накормить. За ужином они рассказали, что бегут с Украины, где всех косил голод, муж и родители у нее умерли, а сама она с дочерью едва выжила, и вот теперь бредут сами не зная куда. Ночевать у нас было негде, накануне приехала тетя Домна с детьми, но и отказать странникам мать не могла, а потому после некоторых раздумий она попросила меня свести их к Деминским. Мать Бориса, Аграфена Кузьминична, женщина сердобольная, приняла их, да и как она могла отказать своей будущей невестке. Утро принесло нам плохую весть: ночью Аграфена Деминская умерла. Все сошлись на том, что у нее отказало сердце. Странница помогала обряжать усопшую, затем помогала в похоронах и на поминках. Борис ее не гнал, сам он был не женат, и дому нужна была хозяйка. Прошла неделя, и как гром грянул с неба. Борис ночью убил странницу и ее дочь. Все были в недоумении: Борис был на хорошем счету, никогда ни с кем не ругался, всегда был рад помочь, чем мог, и вдруг такое. Бориса и тела убитых полиция увезла в райцентр. Я терпела неделю, а потом не выдержала и поехала в райцентр в полицию. Не могла я поверить, что мой Боря мог так поступить с женщиной, а тем более с ребенком. Приехала я в райцентр, нашла полицию, а там и Борю смогла повидать. И вот что поведал мне Борис в тот день. На третий день после похорон Борису не спалось. Он хотел выйти подышать свежим воздухом, но моросил дождь, и он остался в комнате, только отворил окно. Он уже собирался лечь в постель, как увидел, что его постоялица Варвара, так она себя называла, куда-то вышла. Борису стало интересно, куда по такой погоде, когда добрый хозяин и собаку на улицу не выгонит, могла пойти его жиличка. Недолго думая, он накинул куртку и выскочил в окно хаты. Ночь была пасмурная, было очень темно, так что пару раз за дорогу Борис едва не потерял женщину из виду. Однако вскоре, присмотревшись к окрестностям, он понял, что она направляется к кладбищу. Прибавив ходу, они быстро дошли до кладбища. Там Варвара пошла в заброшенную часовню, которую дед Никола приспособил было под сторожку, да не успел там толком обжиться, как прибрала его костлявая. Это было…- Да ты, давай, не отвлекайся, - перебил сестру Кузьмич, раскуривая новую папиросу. - Ну так вот, постоялица-то Борисова шмыгнула туда, а Борис к двери. В дверях там щелка была, он и глянул туда, а посреди часовни гроб стоит весь грязный в земле. Крышка у него скинута, а Варвара эта стоит, склонившись над гробом, и жадно так чавкает, вырывая куски из мертвеца. Тут Борису поплохело, и он опрометью бросился в кусты. Когда же он вернулся, то в часовне никого не было. Надо было бы Боре сразу и уйти, но он решил взглянуть на гроб поближе. А когда подошел поближе, то сразу узнал свою мать–покойницу. Как он вернулся домой, Борис помнит плохо, но, вернувшись, он заметил, что сквозь ставни окна комнаты, что занимали беженцы, льется свет. Когда он заглянул туда, то увидел, как эта ведьма кормит свое отродье мясом сырым. Что было дальше, Борис рассказывать не стал.

Я, убитая горем, вернулась домой. Первым делом пошла в часовню, но там было пусто. Пошла взглянуть на могилку, она была в порядке. Я уже начала было сомневаться в словах Бори, как вдруг на что-то наступила. Взглянув, я вздрогнула. Это был крестик матери Бориса. Этот крестик нельзя было спутать ни с каким другим. Только у Аграфены Кузьминичны был такой. Ее муж, отец Бориса, в молодые годы жил на Афоне, там ему и подарил этот самодельный кипарисовый крестик его духовник, отец Илия. Подняв крестик, я вернулась домой, долго молилась, хотя уже давно и не обращалась к Богу. А назавтра вернулся мой Боря. Как я радовалась, ничего не спрашивала у него, а только за радостью и не приметила, что он какой-то понурый был. Списала все на радостях-то на то, что сидел в тюрьме, кто же от этого радоваться будет. Родители наши с Борисом договорились, что долго судить и рядить не будут и как пройдет Покров, так и сыграем свадьбу. Борис вернулся домой, вышел на работу. А через неделю Боря пропал. Ушел вечером с работы, к нам не заходил, а утром на работу не вышел. Вечером, когда бригадир дядя Федор Мальцев заглянул нему до хаты, там никого не было. Председатель позвонил в райцентр, сообщил о ЧП. Полиция приехала на следующий день, опросили всех и уехала. Долго я горевала, день, и ночь слезы лила, неспокойно было у меня на сердце. Но время все лечит. Года через три поехала я в райцентр по делам колхозным. С делами закрутилась, стемнело, и осталась я ночевать у Марфы Никулиной. Ты ее помнишь, наверное, сестра дружка твоего, Митьки шалопая. Она уже тогда в райцентре жила, замужняя. Обрадовалась мне Марфуша, ночь за полночь, и мы засиделись. И уж что за что помянули мы Деминских, уже и не помню, а только вспомнив Борю, пустила я слезу. Тут Марфа мне и говорит, что брат мужнин, Коля, служит в полиции и рассказывал им, что Бориса нашего отпустили только потому, что из больницы районной пропали тела Варвары и ее дочери. Пораскинув мозгами, полиция решила, что у Бори есть сообщник, который и выкрал тела из больницы. Потому и отпустили, хотели, чтобы Борис их вывел на сообщников. «Однако ничего у них не получилось: сбежал твой Борис от них, так что и не горюй, деваха», - закончила свой рассказ Марфа. Долго в ту оставшуюся ночь не могла я сомкнуть глаз: и верила и не верила словам подруги, все пыталась понять, правда ли то, что рассказала Марфуша. А потом пришел вызов от тебя, и я приехала сюда. Тебе ничего не рассказала, прости, брат, но уж больно чудно все было, да и больно было вспоминать. А сегодня пришла в правление, а там она, уж прости, брат, не сдержалась. - Так при чем здесь Мария-то? – в недоумении поинтересовался Николай Кузьмич. - Так как при чем? – вспылила Антонина. – Я зачем тебе уже битый час душу изливаю? Она это была, Варвара. Та самая, что Деминских извела. - Ты что сестрица? Белены объелась? – Николай Кузьмич от досады чуть не сплюну на пол, но в последний момент сдержался. – Это же сколько годков-то минуло? Ентой Варваре сейчас сколько стукнуть-то должно было бы? Почитай, лет шестьдесят, а то и боле, а Марии на вид было-то лет тридцать. Нет, Антонина Кузьминична, обозналась ты, признай это и закончим разговор, только зря человека обидела. Да и меня выставила, черт знает в каком свете. - Ну, ладно Коля, согласная я, что, может, и обозналась, а где же тогда, работница-то твоя? А? Молчишь? Вот то-то, и оно. Напрасно спорил с сестрой в тот вечер Кузьмич, Тоня баба была боевая и никому спуску не давала. Если что взбредет ей в голову, то все, упрется как осел и будет стоять на своем. Памятуя об этом, он не стал засиживаться в гостях у сестры, а вскоре попрощавшись, ушел. По пути домой он заглянул в дом Петровны, но там было темно и тихо, беженцы убрались туда же, откуда и пришли. Покачивая головой, Кузьмич дошел до дома и лег спать.