Без кожи или веселые дни в дуркеСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

В психушку, дурку или в «желтый дом», как называли ее во времена Александра Сергеевича и сам он собственной персоною, люди попадают по разным причинам: одни пьют, другие мешают жить нормальным людям, а кого-то запихивают туда родители, если живет не по их указаниям. Я отношусь к третей категории. Началось всё с того, что у меня разболелся мочевой пузырь без всяких видимых и невидимых причин. В одну из пятниц, не общаясь ни с кем на работе и кое-как отсидев положенное время, я поперся домой с желанием тупо уставиться в телек и посмотреть, лежа на диване, «Камеди Клаб» и хоть немного забыть про сильные боли в мочевом пузыре. Жил я в большом городе у тетки на пустующей хате, но каково же было мое офигение, когда оказалось, что в этот день приехал ко мне отец, хотя я видеть никого в тот момент не хотел. Изрядно опупев, на утро после завтрака, перед тем как переть на работу, я начал гнать чушь, про то что я сверхчеловек и про каких то невидимых сущностей, торчащих в моей хате по ночам. В общем, отец вызвал «кого нада» и меня забрали молодой докторишко вкупе с санитаром. Тряслись мы по ухабам и приехали, куда бы вы думали, в областную дурку. Было это 15 декабря 2007 года. Как оказалось позже, это была первая моя «командировка» в дурдом. Первое, что приходится пройти начинающему подопытному, это дежурного врача. Прождав в неуютном холле несколько минут, меня завели в кабинет к энтой самой врачихе, а сопровождал ее крепко сбитый лысый санитар. Ну мало ли чего, как говориться. Задавала она мне какие-то стандартные вопросы, после очередного вопроса я сказал: «Весь мир идет на меня войной» - пошутить решил, панимаиш. Врачиха округлила глаза и спросила: «Чтоооооооо?!» Она совершенно не разбиралась в рок-музыке. Санитар ей вправил мозги, сказав что это Цой, группа «Кино». После этого меня проводили в палату, путь до которой лежал через заснеженные просторы больничной территории в другой корпус. Перед этим меня облачили в поношенные клетчатые штаны и такой же поношенный халат. В одной куртке, каких-то допотопных валенках и продуваемых насквозь штанах поперли меня «до дому, до хаты». Медсестричка заполнила какие-то листы с моими данными и усиленно порекомендовала мне идти отобедать, на что я отказался. Палата оказалась комфортабельном номером люкс, рассчитанный на 30 человек, хотя лежали там все сорок или возле того. Сквозь веселые зарешеченные окна проникал зимний свет. Мне указали на кровать, которой я обрадовался, поскольку она была ровная (тогда я так думал), что благоприятно для позвоночника. Об ентих кроватях я расскажу чуть позже. В общем, завалился я спать. Кстати, если вы попали в выходные, считайте, что вам «повезло», ибо врачей в эти дни нет, а значит никакого лечения не будет назначено и вы пролежите эти дни впустую. Отец перед отправкой меня в палату, спросил у санитара, что-нибудь там проводится, типа каких-нибудь тренингов, игр и, получив боле-мене удовлетворительный ответ, успокоился. Дак вот, спешу вас обрадовать: никаких там тренингов не проводится, игр и бесед с пациентами тоже. Зато трудотерапия присутствует в полном объеме. Медперсонал может только орать на больных, обкалывать их всякой дрянью, от которой выворачивается тело наизнанку, привязывать их к кроватям за малейшее неповиновение и рассуждать о том какие психи животные, а вот им (персоналу) выпала благородная обязанность помогать врачам следить за этими животными и наставлять их на путь истинный. Полы, сортиры и тому подобное моют сами больные каждый день. Причем мыть длинные коридоры и загаженные сортиры обязывают самых беззащитных больных которые безропотно это делают. Мне повезло, я мыл только палату, в которой лежал - ее моют поочередно каждый кто лежит (некоторые блатные могут самых безотказных заставлять это делать за них за жратву или сигаретку), делается это два-три раза в день. Ну и один раз я помыл пол в кухне. Некоторые выходят за едой и хлебом и выносят мусор, поскольку для них это единственная возможность немного сократить срок и побывать на свежем воздухе, ибо прогулки больным не положены вообще, несмотря на правила распорядка дня, вывешенные в коридоре, гласящие что во столько-то проводится получасовая прогулка. Даже на зоне заключенные гуляют на свежем воздухе в тюремном дворе. Здесь же такого нет. Палата, в которую попадает больной, называется надзорной и выходить из нее не положено, разве только в туалет и тому подобное. Теперь пришло время рассказать о кроватях в психушке. Кровати там можно условно разделить на два типа: старого и нового. Кровати старого типа представляют собой плотную ткань, натянутую на железный каркас и, следовательно, не представляют особого интереса. Кровати же нового типа заслуживают особого внимания. Состоят они из редких железных прутьев параллепипедной формы, укрепленных на каркасе параллельно (извиняюсь за тавтологию) друг другу. В психушку, дурку или в «желтый дом», как называли ее во времена Александра Сергеевича и сам он собственной персоною, люди попадают по разным причинам: одни пьют, другие мешают жить нормальным людям, а кого-то запихивают туда родители, если живет не по их указаниям. Я отношусь к третей категории. Началось всё с того, что у меня разболелся мочевой пузырь без всяких видимых и невидимых причин. В одну из пятниц, не общаясь ни с кем на работе и кое-как отсидев положенное время, я поперся домой с желанием тупо уставиться в телек и посмотреть, лежа на диване, «Камеди Клаб» и хоть немного забыть про сильные боли в мочевом пузыре. Жил я в большом городе у тетки на пустующей хате, но каково же было мое офигение, когда оказалось, что в этот день приехал ко мне отец, хотя я видеть никого в тот момент не хотел. Изрядно опупев, на утро после завтрака, перед тем как переть на работу, я начал гнать чушь, про то что я сверхчеловек и про каких то невидимых сущностей, торчащих в моей хате по ночам. В общем, отец вызвал «кого нада» и меня забрали молодой докторишко вкупе с санитаром. Тряслись мы по ухабам и приехали, куда бы вы думали, в областную дурку. Было это 15 декабря 2007 года. Как оказалось позже, это была первая моя «командировка» в дурдом. Первое, что приходится пройти начинающему подопытному, это дежурного врача. Прождав в неуютном холле несколько минут, меня завели в кабинет к энтой самой врачихе, а сопровождал ее крепко сбитый лысый санитар. Ну мало ли чего, как говориться. Задавала она мне какие-то стандартные вопросы, после очередного вопроса я сказал: «Весь мир идет на меня войной» - пошутить решил, панимаиш. Врачиха округлила глаза и спросила: «Чтоооооооо?!» Она совершенно не разбиралась в рок-музыке. Санитар ей вправил мозги, сказав что это Цой, группа «Кино». После этого меня проводили в палату, путь до которой лежал через заснеженные просторы больничной территории в другой корпус. Перед этим меня облачили в поношенные клетчатые штаны и такой же поношенный халат. В одной куртке, каких-то допотопных валенках и продуваемых насквозь штанах поперли меня «до дому, до хаты». Медсестричка заполнила какие-то листы с моими данными и усиленно порекомендовала мне идти отобедать, на что я отказался. Палата оказалась комфортабельном номером люкс, рассчитанный на 30 человек, хотя лежали там все сорок или возле того. Сквозь веселые зарешеченные окна проникал зимний свет. Мне указали на кровать, которой я обрадовался, поскольку она была ровная (тогда я так думал), что благоприятно для позвоночника. Об ентих кроватях я расскажу чуть позже. В общем, завалился я спать. Кстати, если вы попали в выходные, считайте, что вам «повезло», ибо врачей в эти дни нет, а значит никакого лечения не будет назначено и вы пролежите эти дни впустую. Отец перед отправкой меня в палату, спросил у санитара, что-нибудь там проводится, типа каких-нибудь тренингов, игр и, получив боле-мене удовлетворительный ответ, успокоился. Дак вот, спешу вас обрадовать: никаких там тренингов не проводится, игр и бесед с пациентами тоже. Зато трудотерапия присутствует в полном объеме. Медперсонал может только орать на больных, обкалывать их всякой дрянью, от которой выворачивается тело наизнанку, привязывать их к кроватям за малейшее неповиновение и рассуждать о том какие психи животные, а вот им (персоналу) выпала благородная обязанность помогать врачам следить за этими животными и наставлять их на путь истинный. Полы, сортиры и тому подобное моют сами больные каждый день. Причем мыть длинные коридоры и загаженные сортиры обязывают самых беззащитных больных которые безропотно это делают. Мне повезло, я мыл только палату, в которой лежал - ее моют поочередно каждый кто лежит (некоторые блатные могут самых безотказных заставлять это делать за них за жратву или сигаретку), делается это два-три раза в день. Ну и один раз я помыл пол в кухне. Некоторые выходят за едой и хлебом и выносят мусор, поскольку для них это единственная возможность немного сократить срок и побывать на свежем воздухе, ибо прогулки больным не положены вообще, несмотря на правила распорядка дня, вывешенные в коридоре, гласящие что во столько-то проводится получасовая прогулка. Даже на зоне заключенные гуляют на свежем воздухе в тюремном дворе. Здесь же такого нет. Палата, в которую попадает больной, называется надзорной и выходить из нее не положено, разве только в туалет и тому подобное. Теперь пришло время рассказать о кроватях в психушке. Кровати там можно условно разделить на два типа: старого и нового. Кровати старого типа представляют собой плотную ткань, натянутую на железный каркас и, следовательно, не представляют особого интереса. Кровати же нового типа заслуживают особого внимания. Состоят они из редких железных прутьев параллепипедной формы, укрепленных на каркасе параллельно (извиняюсь за тавтологию) друг другу. Лежать на такой кровати очень удобно, ведь прутья даже через матрас превосходно впиваются в тело, благодаря чему, уже после пяти минут лежанья все суставы, а также копчик и спина начинают сильно болеть, тренируя при этом и без того расшатанную нервную систему. Голове тоже очень комфортно: она свисает вниз из-за большого расстояния между прутьями и все попытки устроить ее на подушке, как правило, ни к чему хорошему не приводят. Так же в модернизированных кроватях имеются специальные поручни для вязки рук пациентов, что опять же весьма удобно для санитаров. Одним словом, разработчики предусмотрели всё для скорейшей выписки пациента вперед ногами. Немудрено, что все узники психушки стараются заполучить старые кровати. Я же, пока наслаждался новой, поскольку у меня минимум пять дней ничего не болело, но когда мне стало ломить крестец, я забеспокоился. Все нормальные кровати были заняты, поэтому я перелег на другую кровать, нового типа. Голова стала свисать еще веселей и я положил какой-то журнал под матрас - стало немного легче (даже если перелечь на старую кровать, но со своим матрасом, он настолько «запоминает» новую кровать, что руки стираешь до крови, пытаясь выровнять неровности). Так я и лежал на этой кровати, пока не перевели меня в обычную, не надзорную палату. Всю ночь я прыгал с кровати очень старого типа (состоявшую из сильно провисших пружин) на кровать старого типа, пока в измождении не выбрал вторую. Она оказалась гораздо удобней, когда я к ней привык через пару дней. Отсюда по-логике следует рассказать о замечательной системе вентиляции палаты. Дело в том, что батареи топят горячо, а от окон дует пронизывающий ветер. Кровать мне досталась возле окна: в голову поступает ледяной воздух, так что вздохнуть сложно, а под одеялом (чтоб не так дуло) тело жарится как в бане, покрываясь испариной. Это очень закаляет, так что три месяца после дурки я мучился сильнейшим, ничем не сбиваемым насморком. Надо сказать, что одеяла там не выдают, их приходится привозить из дома, поэтому первую ночь я спал (благо не возле окна) вообще без одеяла. Стоит отметить, что многие пациенты отделения - вполне нормальные люди, попадающие туда в основном из-за нервного срыва, камк, собственно было и у меня. Поэтому понятно их шоковое состояние, когда они оказываются в подобных условиях. Есть там и пара-тройка ненормальных (в семье ж не без урода) и немало блатных, о тех и других я поведаю позже. Теперь можно рассказать про первый визит к лечащему врачу. Такие визиты больше похожи на допрос: имя, фамилия, откуда родом, где находишься, как оцениваешь свое состояние, не являешься ли девственником и т. д. Всё, что вами сказано, записывается на компьютер через микрофон, скрытый от вас за монитором. Наверняка врачи вместе с практикантами (а у меня на первом допросе присутствовала куча этих самых практикантов и практиканток), весело обсуждают очередного «шизоида», прослушивая после допроса полученные аудиозаписи. Например врач у меня спросил: «Какую музыку слушаешь?» - я говорю: «Рок». Он: «А какая твоя любимая группа?», я говорю: «Да вы всё равно не знаете», он: «Ну а всё-таки, может знаю», я говорю «Ну, допустим, Гражданская Оборона и что?». Сразу раздается веселый смех практикантов. Он говорит: «Ну, понятно почему ты материшься, у Летова же там мат на мате и т. д. » потом он говорит: «Действительно, ничего хорошего в твоей жизни нет, будем тебя лечить». Наивный! Он полагал, что от плохой жизни можно вылечить... После назначенного энтим врачом лечения мне вкололи лошадиную дозу галоперидола...