Беспокойство и ДепрессияСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Вы, наверное, не знали, но многие считают, что ходить на приёмы к психиатру унизительно. Мне, к примеру, постоянно говорили заткнуться и перестать строить из себя несчастного лебедя. Когда мне было всего восемь лет, родители уже презирали меня за моё несчастье. Они родом из Китая, и, будучи традиционными китайскими родителями, не верят в медицину. Они надеялись, что я вырасту и стану сильнее. Но я всегда был слаб. Не припомню, когда именно мои чувства обратились в воображаемых друзей. Кажется, они были со мной с рождения. Их зовут Беспокойство и Депрессия. Именно их я всегда винил за собственные неудачи. Когда они приходили ко мне, я сразу понимал, что вскоре случится что-то очень плохое. Если они появлялись, пока я был в людном месте, у меня случалась паническая атака. По ночам они спали прямо на мне, мешая дышать. Они постоянно меня преследовали. И преследуют по сей день. Беспокойство — худой мужчина без рук. Он полностью обнажён, из его тела торчат пальцы. Они постоянно извиваются, словно черви. Его щёки свисают с лица, как уши бассет-хаунда. В его рту пенится слюна, а ещё он без конца отхаркивает мокроту. Иногда он начинает нашёптывать мне: «Твои родители тебя ненавидят»; «Ты скоро умрёшь». Его голос пугающе похож на голос моего отца. Слова Беспокойства ужасны, но становится гораздо хуже, когда он прикасается ко мне. Его кожа, покрытая пальцами, трётся об мою, и я в ужасе начинаю чесаться. Однажды мама увидела длинные царапины вдоль моих рук. Она обвинила меня в попытке привлечь к себе внимание, хотя я пытался убедить её в том, что это дело рук Беспокойства. Депрессия совсем другая. Она выглядит как обычная женщина… по крайней мере, первая половина её тела. Вторая жутко изуродована. На задней части её головы красуется огромная рана, которая бесконечно сочится кровью и разбрызгивает вокруг зеленоватый гной. Вместо слёз Депрессия плачет молочными зубами. А ещё она любит класть свою здоровую руку мне на плечо. И давит она с такой силой, что я постоянно ссутулен. Депрессия не умеет разговаривать, она лишь издаёт глубокие звуки, напоминающие крик совы. Я их постоянно слышу. От этих горестных завываний у меня болит сердце. Из-за них мне тяжело уснуть. И я не могу встать с кровати, потому что она непрестанно давит мне на плечи. Я осознавал, что эти двое не были реальны… по крайней мере, в привычном понимании. Они были плодами моей фантазии. Но на мою жизнь они оказывали очень ощутимое влияние. Я никогда не был по-настоящему наедине с собой. Они всегда были рядом. Так было до сегодняшнего утра. Я проснулся с Депрессией, лежащей на моей груди. Из её жуткой раны во все стороны разлетались капли гноя, попадая мне в рот. Я пытался позвать на помощь, но Депрессия сдавила меня так, что я не мог издать ни звука. С пола встал Беспокойство. Он провёл своей отвратительной кожей, покрытой пальцами, по моим рукам. Мне было очень трудно дышать. Беспокойство усмехнулся и харкнул мне в лицо. Кто-то постучал в дверь. Беспокойство и Депрессия на мгновение отвлеклись, ослабив свою хватку. Из коридора раздался голос моей старшей сестры, Ким:— Вставай. Мама сказала отвезти тебя в школу. Я попытался ответить, но гной Депрессии забил моё горло. Ким громко вздохнула и распахнула дверь. — Вставай, я сказала!Я вскрикнул, как только она вошла в комнату. Ким вздрогнула от неожиданности:— Что это с тобой?Сестра стояла в дверном проёме, её лицо отражало замешательство и злобу. А на её плече сидело… нечто. Оно было похоже на птичий скелет, когтями глубоко вцепившийся в шею Ким. Его голова была словно комок рвоты. Два глаза плавали в прогорклой жиже, бешено вращаясь. Ким всё так же смотрела на меня, не замечая существа на плече. — Ким, что это?! — я указал пальцем на её плечо. Она оглянулась, но ничего не увидела. — Ты грёбаный психопат. Вставай, отвезу тебя в школу. Существо на плече сестры издало громкий булькающий звук, а затем начало говорить голосом мамы, поднятым на несколько октав:— Он указывает пальцем на твой жир. На твоё отвратительное тело. Ты жирная свинья. Ты никогда не похудеешь. Лицо Ким резко опечалилось. — Зачем оно это говорит? — я спросил у неё, сдерживая слёзы. — Да ты точно рехнулся, — она посмотрела на меня с отторжением, после чего развернулась и вышла из комнаты, направляясь в ванную. Я ещё немного полежал на кровати, обдумывая увиденное, а затем с неохотой встал. Наверное, Ким права – я схожу с ума. Беспокойство сразу ожил и прошептал:— Ты всегда был ненормальным. Депрессия ходила за мной по пятам, пока я одевался. Я пытался изгнать мысли о существе, сидевшем на плече сестры, из головы. Может, это был сон? Я спустился на первый этаж дома, слегка подталкиваемый многочисленными пальцами Беспокойства:— Если опоздаешь, твоя семья ещё больше тебя возненавидит. Вы, наверное, не знали, но многие считают, что ходить на приёмы к психиатру унизительно. Мне, к примеру, постоянно говорили заткнуться и перестать строить из себя несчастного лебедя. Когда мне было всего восемь лет, родители уже презирали меня за моё несчастье. Они родом из Китая, и, будучи традиционными китайскими родителями, не верят в медицину. Они надеялись, что я вырасту и стану сильнее. Но я всегда был слаб. Не припомню, когда именно мои чувства обратились в воображаемых друзей. Кажется, они были со мной с рождения. Их зовут Беспокойство и Депрессия. Именно их я всегда винил за собственные неудачи. Когда они приходили ко мне, я сразу понимал, что вскоре случится что-то очень плохое. Если они появлялись, пока я был в людном месте, у меня случалась паническая атака. По ночам они спали прямо на мне, мешая дышать. Они постоянно меня преследовали. И преследуют по сей день. Беспокойство — худой мужчина без рук. Он полностью обнажён, из его тела торчат пальцы. Они постоянно извиваются, словно черви. Его щёки свисают с лица, как уши бассет-хаунда. В его рту пенится слюна, а ещё он без конца отхаркивает мокроту. Иногда он начинает нашёптывать мне: «Твои родители тебя ненавидят»; «Ты скоро умрёшь». Его голос пугающе похож на голос моего отца. Слова Беспокойства ужасны, но становится гораздо хуже, когда он прикасается ко мне. Его кожа, покрытая пальцами, трётся об мою, и я в ужасе начинаю чесаться. Однажды мама увидела длинные царапины вдоль моих рук. Она обвинила меня в попытке привлечь к себе внимание, хотя я пытался убедить её в том, что это дело рук Беспокойства. Депрессия совсем другая. Она выглядит как обычная женщина… по крайней мере, первая половина её тела. Вторая жутко изуродована. На задней части её головы красуется огромная рана, которая бесконечно сочится кровью и разбрызгивает вокруг зеленоватый гной. Вместо слёз Депрессия плачет молочными зубами. А ещё она любит класть свою здоровую руку мне на плечо. И давит она с такой силой, что я постоянно ссутулен. Депрессия не умеет разговаривать, она лишь издаёт глубокие звуки, напоминающие крик совы. Я их постоянно слышу. От этих горестных завываний у меня болит сердце. Из-за них мне тяжело уснуть. И я не могу встать с кровати, потому что она непрестанно давит мне на плечи. Я осознавал, что эти двое не были реальны… по крайней мере, в привычном понимании. Они были плодами моей фантазии. Но на мою жизнь они оказывали очень ощутимое влияние. Я никогда не был по-настоящему наедине с собой. Они всегда были рядом. Так было до сегодняшнего утра. Я проснулся с Депрессией, лежащей на моей груди. Из её жуткой раны во все стороны разлетались капли гноя, попадая мне в рот. Я пытался позвать на помощь, но Депрессия сдавила меня так, что я не мог издать ни звука. С пола встал Беспокойство. Он провёл своей отвратительной кожей, покрытой пальцами, по моим рукам. Мне было очень трудно дышать. Беспокойство усмехнулся и харкнул мне в лицо. Кто-то постучал в дверь. Беспокойство и Депрессия на мгновение отвлеклись, ослабив свою хватку. Из коридора раздался голос моей старшей сестры, Ким:— Вставай. Мама сказала отвезти тебя в школу. Я попытался ответить, но гной Депрессии забил моё горло. Ким громко вздохнула и распахнула дверь. — Вставай, я сказала!Я вскрикнул, как только она вошла в комнату. Ким вздрогнула от неожиданности:— Что это с тобой?Сестра стояла в дверном проёме, её лицо отражало замешательство и злобу. А на её плече сидело… нечто. Оно было похоже на птичий скелет, когтями глубоко вцепившийся в шею Ким. Его голова была словно комок рвоты. Два глаза плавали в прогорклой жиже, бешено вращаясь. Ким всё так же смотрела на меня, не замечая существа на плече. — Ким, что это?! — я указал пальцем на её плечо. Она оглянулась, но ничего не увидела. — Ты грёбаный психопат. Вставай, отвезу тебя в школу. Существо на плече сестры издало громкий булькающий звук, а затем начало говорить голосом мамы, поднятым на несколько октав:— Он указывает пальцем на твой жир. На твоё отвратительное тело. Ты жирная свинья. Ты никогда не похудеешь. Лицо Ким резко опечалилось. — Зачем оно это говорит? — я спросил у неё, сдерживая слёзы. — Да ты точно рехнулся, — она посмотрела на меня с отторжением, после чего развернулась и вышла из комнаты, направляясь в ванную. Я ещё немного полежал на кровати, обдумывая увиденное, а затем с неохотой встал. Наверное, Ким права – я схожу с ума. Беспокойство сразу ожил и прошептал:— Ты всегда был ненормальным. Депрессия ходила за мной по пятам, пока я одевался. Я пытался изгнать мысли о существе, сидевшем на плече сестры, из головы. Может, это был сон? Я спустился на первый этаж дома, слегка подталкиваемый многочисленными пальцами Беспокойства:— Если опоздаешь, твоя семья ещё больше тебя возненавидит.

Родители были на кухне. За их спинами стояли их двойники, запутанные в электрических проводах. Они громко кричали, пытаясь высвободиться. Но мама с папой их будто не замечали. Отец читал газету. Мать доедала свой завтрак. Её двойник ударилась о холодильник, пытаясь что-то сказать. Из её рта посыпался песок. — Доброе утро! — по-доброму сказала мама. Мой рот раскрылся от удивления. Неужели они правда не видели своих двойников, не слышали их криков? На кухню вошла Ким. Жуткое создание всё ещё сидело у неё на плече, и его рвотный череп стал немного больше. Сестра взяла ключи с кухонной стойки:— Собирайся, псих. В машине я отодвинулся от сестры как можно дальше. Существо на её плече не обращало на меня никакого внимания, и говорило только в её сторону:— Жируха. Никто тебя не полюбит. Страшная жирная корова. Ким безучастно вела машину. Вскоре я заметил, что это происходило не только с моей семьёй. Всех прохожих, мимо которых мы проезжали, тоже сопровождали какие-то твари. Каждый из этих демонов выглядел по-своему жутко. В спину одного человека зубами вцепился огромный волк. Другого окружало чёрное облако, из которого вытягивались тысячи рук. Я хотел закрыть глаза, чтобы не видеть этого кошмара, но Беспокойство удерживал мои веки своими пальцами. Ким довезла меня до школы буквально за десять минут. Выглянув в окно, я увидел других детей, своих одноклассников, которых я знал с раннего детства… и за каждым следовал свой монстр. Мне не хотелось выходить из машины. — С тобой точно всё в порядке? — спросила Ким. Я взглянул на неё, искренне желая рассказать о том, что я видел. Депрессия ударила меня в живот:— Не обременяй сестру. Ты того не стоишь. — Я в порядке, — солгал я, вышел из машины и зашёл в здание школы. Я не мог ни на чём сконцентрироваться. Невозможно было не обращать внимания на тварей, беспрестанно мучающих моих одноклассников. У Алисии, девочки, которая мне очень нравилась, на голове лежал огромный язык, который то и дело начинал лизать её голову, и ей приходилось подёргивать себя за волосы. Это на время останавливало язык, но через несколько секунд он вновь начинал лизать её. У Бэнни, моего лучшего друга, на ухе сидела уменьшенная копия его отца. Она наставляла ему:— Будь хорошим сыном. Не рассказывай маме. Это наш маленький секрет. У Кэрри, самой умной девочки в классе, из шеи торчало две головы. Одна из них выглядела больной и умирающей и постоянно отхаркивала желчь, похожую на гной, который тёк из головы моей Депрессии. Другая голова была объята пламенем, безудержно смеялась и покусывала Кэрри за щеку. Даже у моего учителя, мистера Моррина, был свой демон. Это был деревянный человек, из его коры росли мёртвые поникшие цветы. Одна из его рук была сжата в кулак, а другой он держался за гениталии учителя. Деревянный человек скрипел зубами, пуская пену изо рта:— Алисия такая невинная девочка. Мы можем лишить её девственности. Давай же. Мистер Моррин продолжал вести урок, как ни в чём не бывало. Как только закончилась первая половина дня, я решил, что с меня довольно. Я выбежал из школы на задний двор. Беспокойство и Депрессия шли следом. Я к ним привык: это были мои монстры. Но видеть чужих было уже слишком. Пересекши двор, я остановился среди деревьев, чтобы перевести дух. Было так приятно никого не видеть. Нет людей – нет и чудовищ. Я сделал три глубоких вздоха, а затем услышал треск веток позади. Повернувшись на звук, я увидел Джеральда Андерсона. Он был на пару классов старше. Главный задира в школе. Но меня он никогда не трогал. Я был слишком тих и робок, и потому не привлекал его внимания. Я в ужасе задержал дыхание, готовясь увидеть очередного отвратительного монстра. Но Джеральд был совсем один. Никаких чудовищ. Он окинул меня взглядом, покусывая сигарету. — Ты тот азиат из девятого класса?— Да. Беспокойство обвил меня словно удав. Депрессия навалилась мне на спину. Джеральд подошёл ближе. — Похоже, у тебя день не задался. Его голос был монотонным, даже успокаивающим. Уже давно никто не обращал на мои страдания никакого внимания. — Это так, — мой голос дрожал. Беспокойство прошептал:— Ты звучишь как ссыкло. — Порою жизнь становится тяжёлой, — сказал Джеральд, — и становится непонятно, зачем мы вообще живём. — Да, наверное, — удивлённо пробормотал я. Он продолжил:— В чём вообще смысл этого вечного бремени, если взамен мы получаем лишь несчастье? Я не испытываю эмоций. Мой психиатр назвал это социопатией. Но я ведь очень социальный человек! Я ведь говорю с тобой прямо сейчас, верно?Я не понимал, к чему он клонит. И не видел смысла продолжать разговор. Но Беспокойство начал шевелить мои губы за меня:— Верно.

Джеральд подошёл почти вплотную. — Убейся. На меня посыпались зубы-слёзы Депрессии. Она ликовала. — Что?— В жизни нет смысла. Самоубийство – лучший выход. Я об этом многим рассказываю. В прошлом апреле я уговорил Сэма сделать это, и, готов поспорить, теперь он счастлив. — Джеральд прошёлся рукой по своим волосам, — Тебе стоит убить себя, пацан. Ты тоже будешь счастлив. Депрессия крепко прижалась ко мне. По моему телу растекался её кровавый гной. — Ты правда так считаешь?— Да, — он ущипнул меня за руку. Я вздрогнул. — Ты больше не почувствуешь боли. — Джеральд отошёл и усмехнулся, — Но делай что хочешь, мне, в общем-то, похрен. Он отвернулся и зашагал в направлении школы, пока не скрылся внутри здания. Я вернулся домой. И вот я здесь. Сижу на полу в ванной и набираю этот текст. Я должен сделать это быстро, пока родители не пришли домой. Депрессия включила воду. Ванна наполняется. Беспокойство уже держит бритву. Он шепчет:— Ну же, покончи с этим. Депрессия подносит мою руку к лезвию. Простите, я больше не могу жить с этим кошмаром. Я не могу жить, зная, что они повсюду. Они есть у всех, кроме Джеральда. Наверное, ему такой демон и не нужен. Прощайте. Надеюсь, вы совладаете со своими Депрессией и Беспокойством. У меня не получилось.