БерендейСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Сашка был немного старше меня, простой и приятный в общении парень. Плотно сложен и румян; волосы густые, светлые, при движении они колыхались на голове подобно ******* золотистой пшеницы, которые треплет полевой ветер. Голубые глаза его смотрели наивно и немного по-детски, особенно, когда я рассказывал о жизни в большом городе, в котором он никогда не бывал. Сашка родился и вырос в одной из окрестных деревень. Мать в одиночку тянула четверых детей, старшим из которых был он. Саша подрабатывал, будучи школьником, а, окончив школу, не помышлял о продолжении учёбы: необходимо кормить семью, к тому же особого рвения к наукам Сашка не проявлял. Работал поначалу грузчиком в продуктовом магазине, затем разнорабочим на местной пилораме. Сумел скопить некоторое количество денег и купить недорогой, старенький фургончик, на котором развозил по деревне напиленные дрова — горбыль. Только его небольшой бизнес на лад не пошёл, и устроился Сашка на лесозаготовку. До деревни мы добрались довольно быстро и без каких бы то ни было проблем. Первой и, пожалуй, единственной достопримечательностью оказался живописный пруд, заросший с двух сторон густой осокой. Плакучие ивы наклонились над гладью воды, осыпаясь на поверхность своими соцветиями-серёжками. Неподалёку от въезда в деревню, рядом с прудом, стоял слегка завалившийся набок домик; цвет брёвен, спустя долгие годы нахождения под палящим солнцем, стал тёмно-серым. Сама древесина рассохлась, и щепки без труда можно было отделить друг от друга; крыша поросла мхом и прохудилась. Тем не менее, судя по огороженному огороду, с разделёнными и ухоженными клумбами, изба эта явно не была заброшенной. Ехали мы медленно. На указателях то и дело мелькали названия улиц: Транспортная, Совхозная, Центральная, Молодёжная. Вывеска двадцати или тридцатилетней давности «ПРО_УКТЫ», растянувшаяся на втором этаже крашенного в зелёный цвет бревенчатого домика, дала понять, что мы на месте. К крыльцу дома был привязан коричневый, с белой грудью, телёнок. Он отрешённо пощипывал траву и, время от времени озираясь, мычал. Мы с Сашкой вышли из машины и, пропустив стайку чинно вышагивающих гусей, вошли в магазин. Мужчина в панамке попрощался с продавщицей и вышел на улицу, где отвязал телёнка и потащил его прочь тропинке. Животное брыкалось и жалобно мычало. Закупив всё, что было нужно, мы, не мешкая, уселись в машину и поехали назад. Спустя долгое время молчаливой задумчивости, установившейся в кабине, Сашка произнес с ударением на второй слог:— А вообще места у нас чудные. Скоро сам убедишься. — В чём же?— Мне хоть лет и немного, а я повидал тут разного, даже и рассказывать не хочется, настолько глупо звучит. Бывает, в лесу так растеряешься, такой испуг нападёт, мерещится всякое. Да и не только в лесу. То, знаешь, стук в избу среди ночи, когда тишина во дворе. А у самого крыльца пёс сидит. Не пройти мимо него! Дверь открываешь, пусто. Только деревья шелестят да сверчки шумят в траве. Собака спит спокойно. Закрываешь, уже и забываешь. А тут снова стук, скребущийся такой. И тишь вокруг. Иной раз и открывать боязно. Мне-то страшновато, что уж говорить про младших. И разные неприкаянные бродят…— Вроде такого? — спросил я, завидев человека, который шагов на тридцать вышел из леса. — Где?— Да вон, — показывал я пальцем туда, где уже никого и не было, стоило мне на мгновение отвернуться. — Кто ещё? — повернул голову Саша, силясь разглядеть хоть что-то. — Показалось наверно, — успокоил я Сашку, хотя сам едва в это верил. — И не такое покажется. Я обдумывал его слова о странности здешних мест и о том, что некогда пережил сам. — Скажи, ты в бога веришь?— Да, наверное, — начал он, немного помедлив с ответом — собираясь с мыслями, — Вот крест нательный всегда со мной, всё как учили. Только иногда…Договорить ему не позволил непонятно откуда взявшийся на нашем пути человек. Сашка громко вскрикнул и вывернул руль в сторону — благо тропа была широкая и ровная. Ударив по тормозам и громко выругавшись, Сашка выскочил из машины. Спустя мгновения он выругался уже вновь, на этот раз испуганно. Когда вышел и я, сразу понял, в чём дело. Никакого человека рядом не было, а расстояние до леса не менее двухсот метров — скрыться не имелось никакой возможности для любого живого существа. — Это тот самый, про которого я говорил, — сказал я. — Только теперь мы оба его видели. — В машину! — крикнул на ходу Сашка и прыгнул в кабину, левой рукой закрыв дверь, а правой повернув ключ зажигания. Старый фургончик тронулся; Сашка нещадно давил на газ. — Опиши его, — взволнованно попросил он. — Человек в длинной бесцветной полевой куртке, за плечом здоровый рюкзак. Сапоги, кажется, чёрные, кирзовые. Сам небритый, но как следует не разглядел — панамка скрывает. По виду обычный грибник. Сашка был немного старше меня, простой и приятный в общении парень. Плотно сложен и румян; волосы густые, светлые, при движении они колыхались на голове подобно ******* золотистой пшеницы, которые треплет полевой ветер. Голубые глаза его смотрели наивно и немного по-детски, особенно, когда я рассказывал о жизни в большом городе, в котором он никогда не бывал. Сашка родился и вырос в одной из окрестных деревень. Мать в одиночку тянула четверых детей, старшим из которых был он. Саша подрабатывал, будучи школьником, а, окончив школу, не помышлял о продолжении учёбы: необходимо кормить семью, к тому же особого рвения к наукам Сашка не проявлял. Работал поначалу грузчиком в продуктовом магазине, затем разнорабочим на местной пилораме. Сумел скопить некоторое количество денег и купить недорогой, старенький фургончик, на котором развозил по деревне напиленные дрова — горбыль. Только его небольшой бизнес на лад не пошёл, и устроился Сашка на лесозаготовку. До деревни мы добрались довольно быстро и без каких бы то ни было проблем. Первой и, пожалуй, единственной достопримечательностью оказался живописный пруд, заросший с двух сторон густой осокой. Плакучие ивы наклонились над гладью воды, осыпаясь на поверхность своими соцветиями-серёжками. Неподалёку от въезда в деревню, рядом с прудом, стоял слегка завалившийся набок домик; цвет брёвен, спустя долгие годы нахождения под палящим солнцем, стал тёмно-серым. Сама древесина рассохлась, и щепки без труда можно было отделить друг от друга; крыша поросла мхом и прохудилась. Тем не менее, судя по огороженному огороду, с разделёнными и ухоженными клумбами, изба эта явно не была заброшенной. Ехали мы медленно. На указателях то и дело мелькали названия улиц: Транспортная, Совхозная, Центральная, Молодёжная. Вывеска двадцати или тридцатилетней давности «ПРО_УКТЫ», растянувшаяся на втором этаже крашенного в зелёный цвет бревенчатого домика, дала понять, что мы на месте. К крыльцу дома был привязан коричневый, с белой грудью, телёнок. Он отрешённо пощипывал траву и, время от времени озираясь, мычал. Мы с Сашкой вышли из машины и, пропустив стайку чинно вышагивающих гусей, вошли в магазин. Мужчина в панамке попрощался с продавщицей и вышел на улицу, где отвязал телёнка и потащил его прочь тропинке. Животное брыкалось и жалобно мычало. Закупив всё, что было нужно, мы, не мешкая, уселись в машину и поехали назад. Спустя долгое время молчаливой задумчивости, установившейся в кабине, Сашка произнес с ударением на второй слог:— А вообще места у нас чудные. Скоро сам убедишься. — В чём же?— Мне хоть лет и немного, а я повидал тут разного, даже и рассказывать не хочется, настолько глупо звучит. Бывает, в лесу так растеряешься, такой испуг нападёт, мерещится всякое. Да и не только в лесу. То, знаешь, стук в избу среди ночи, когда тишина во дворе. А у самого крыльца пёс сидит. Не пройти мимо него! Дверь открываешь, пусто. Только деревья шелестят да сверчки шумят в траве. Собака спит спокойно. Закрываешь, уже и забываешь. А тут снова стук, скребущийся такой. И тишь вокруг. Иной раз и открывать боязно. Мне-то страшновато, что уж говорить про младших. И разные неприкаянные бродят…— Вроде такого? — спросил я, завидев человека, который шагов на тридцать вышел из леса. — Где?— Да вон, — показывал я пальцем туда, где уже никого и не было, стоило мне на мгновение отвернуться. — Кто ещё? — повернул голову Саша, силясь разглядеть хоть что-то. — Показалось наверно, — успокоил я Сашку, хотя сам едва в это верил. — И не такое покажется. Я обдумывал его слова о странности здешних мест и о том, что некогда пережил сам. — Скажи, ты в бога веришь?— Да, наверное, — начал он, немного помедлив с ответом — собираясь с мыслями, — Вот крест нательный всегда со мной, всё как учили. Только иногда…Договорить ему не позволил непонятно откуда взявшийся на нашем пути человек. Сашка громко вскрикнул и вывернул руль в сторону — благо тропа была широкая и ровная. Ударив по тормозам и громко выругавшись, Сашка выскочил из машины. Спустя мгновения он выругался уже вновь, на этот раз испуганно. Когда вышел и я, сразу понял, в чём дело. Никакого человека рядом не было, а расстояние до леса не менее двухсот метров — скрыться не имелось никакой возможности для любого живого существа. — Это тот самый, про которого я говорил, — сказал я. — Только теперь мы оба его видели. — В машину! — крикнул на ходу Сашка и прыгнул в кабину, левой рукой закрыв дверь, а правой повернув ключ зажигания. Старый фургончик тронулся; Сашка нещадно давил на газ. — Опиши его, — взволнованно попросил он. — Человек в длинной бесцветной полевой куртке, за плечом здоровый рюкзак. Сапоги, кажется, чёрные, кирзовые. Сам небритый, но как следует не разглядел — панамка скрывает. По виду обычный грибник.

Саша угрюмо кивнул головой. — Так и знал. Я же в нём видел ребёнка, который был перед нами в магазине. — Погоди, перед нами был не ребёнок, а мужчина, одетый как вот этот…Тут я стал осознавать, о чём толкует Сашка. Мне передалось его волнение, и я осознал смутную опасность. — Наверное, он приметил нас ещё по пути в деревню. — Кто он? — нетвёрдым голосом спросил я. — Берендей. Так рассказывают. Сам медведь, а может человеком обращаться, любым, каким только захочет. У нас за лето по несколько человек пропадает из деревни. Если и находят, то обрывки одежды или личные вещи. — Если так, то оружие нам не помешает. Есть что-нибудь?— Само собой, я через лес без ружья не езжу, хоть и на машине, — сказал Сашка и достал из-за спинки сиденья замотанное в мешковину оружие. — Погоди ты, пользоваться-то умеешь?Ещё как умел, в чём и заверил Сашку. Несколько лет в спортивном стрелковом клубе не прошли даром. Я размотал ружьё, привёл в порядок и был готов при случае им воспользоваться. — Ты вовремя, — произнес Сашка, пока я, не глядя на дорогу, возился с оружием.
На расстоянии нескольких десятков метров от нас дорогу перекрывали упавшие стволы трёх сосновых деревьев. Очевидно, что упасть сами по себе они не могли — вполне крепкие и здоровые. По пути в деревню никаких препятствий на этом же самом месте не имелось. Где-то рядом раздалось грозное рычание, в то время как все остальные лесные звуки затихли. Даже деревья не шумели, раскачиваемые ветром, а голосистые птицы притихли на своих ветках. Мы вышли из машины и стали осматриваться. Никакой возможности оттащить деревья с дороги. Но сейчас это нас мало волновало, ведь где-то рядом бродит некий зверь, который и устроил для нас эту ловушку. Тщетно мы старались разглядеть его среди деревьев и вовремя заметить его появление. Как и в прошлый раз, он появился внезапно, не более чем в двадцати шагах от нас. Грибник в полевом плаще и панамке — как видел я — сокращал расстояние между нами. Я вскинул ружьё, крикнув:— Стой на месте!Человек, удивлённо поглядев на меня, повиновался. На лице его появился наигранный испуг. Он заговорил:— Ребята, я заблудился. Как выйти к дороге? И зачем вам ружьё? Я же не дикий зверь, я человек. Рассчитывая на эффект сказанного, он двинулся в нашу сторону, но тут же остановился, после того как Сашка рявкнул, чтобы тот стоял на месте. Лицо грибника приняло ожесточённый, нечеловеческий оскал. Было в нём выражение более страшное, нежели выражение человека или животного. — Убьёте человека? — прошипел он и продолжил подбираться к нам. — Стреляй, — шепнул Сашка. Я колебался. Как ни убедительны слова Сашки о необычайности здешних мест, всё же передо мной стоял человек, пусть и зловеще странный. — Стой, — вновь крикнул я. Грибник не собирался останавливаться, уверенный в том, что выстрела не последует. Когда расстояние между нами сократилось до нескольких шагов, Сашка вскрикнул и бросился ко мне, чтобы выхватить ружьё и выстрелить самому. Враг, осознав важность момента, тоже бросился на меня. Теперь я видел крупного медведя с облезлой бурой шерстью, застывшего в прыжке и выставившего перед собой две мощные лапы, в которых заключена чудовищная звериная сила. Страшная пасть его оскалена, обнажены два ряда жёлтых и острых клыков, способных за мгновение разорвать человеческую плоть. Прозвучал выстрел. Второго не потребовалось, потому что пуля попала медведю аккурат между глаз. Хрипло выдохнув, туша повалилась на землю. Едва облако пыли успело осесть, как мы с Сашкой увидели прежний образ, каждый свой: я — вид грибника, он — образ ребёнка. Осмотрев тело, мы убедились, что пульса нет. Оставив распростёртый труп, мы взялись за работу по очистке дороги. Сашка вспомнил, что в кузове у него имелась бензопила, заводилась которая правда по большим праздникам. Слили нужное количество горючего из бензобака и стали пытаться её завести. Получилось, когда мы уже почти отчаялись, а Сашка с досады хотел выкинуть аппарат в ближайшие кусты. Довольно быстро мы распилили деревья и погрузили напиленное в кузов — дрова пригодятся. Увлечённые трудом, мы даже не смотрели в сторону тела и на время совсем о нём забыли. Закончив с работой, мы с удивлением обнаружили, что тело пропало. О том, что оно действительно здесь находилось, напоминало лишь багровое пятно в дорожной пыли. Дальше ехали молча, каждый погружён в свои размышления. Сашка прервал их:— Ты спрашивал, верую ли я. Так вот, крест при мне. Он ли спас меня? Спасло ружьё и твоя меткость. Хотя, всё-таки верю, нельзя без веры. Дед верил, бабка, мать, отец — все. И я буду, пусть по-своему. Я уже не слушал. Рев мотора и постукивания подвески на кочках создавали колыбель для моих собственных мыслей. В заунывных звериных криках чудились стоны раненого Берендея.