БашниСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Когда она покинула меня, я продал всё своё имущество и долго и страшно пил на вырученные деньги. Я шатался по самым мерзким кабакам города, вливал в глотку сивуху с отребьем, но ни разу не коснулся женщины, хотя дешёвые проститутки наперебой предлагали мне свои услуги. Когда последний грош перекочевал в бездонный карман кабатчика, я, шатаясь от выпитого и усталости, побрёл из порта прочь. Мой путь лежал к сторожевой башне. Я долго карабкался вверх и, наконец, оказался на смотровой площадке. С неё мне виден весь город с его дворцами, садами, минаретами и уходящей в неведомую даль дорогой. Я сижу и жду, когда над ней заклубится пыль, и четыре всадника понесут с собой гибель для всего живого. Так должно быть, ведь в этом мире слишком много боли. Тогда я встану на ноги, перекину усталое тело через перила и прыгну вниз, чтобы не видеть, как погибает всё то, что я ещё недавно так любил. Нищий с трудом поднял с земли налитую болью голову. Его сон был коротким и ярким, словно на мгновение вспыхнувшая за окном тронного зала звезда. Башня, стоявшая когда-то на этом месте, сгорела много лет назад, но запах гари, казалось, по-прежнему ощущался в воздухе. Нищий поискал глазами ворона. Тот сидел на торчащем из земли обугленном куске дерева, единственном напоминании о величественном сооружении, и смотрел вдаль. Его насест был похож на устремлённый в небо чёрный палец, обличающий равнодушных к ужасам жизни богов. Нищий спросил себя, о чём мог думать его единственный друг, и птица ответила ему жалобным карканьем. Вдали послышались шаркающие шаги. Нищий подождал, когда звук приблизится, а потом медленно повернулся. Перед ним стояла древняя старуха, одна сплошная морщина, закутанная в засаленные лохмотья. Некоторое время два призрака прошлого молча смотрели друг на друга. Они почти не отличались ни внешностью, ни одеждой, разве что на лице нищего клочьями росла борода с застрявшими в ней кусками пищи. - Уходи отсюда, - прошамкала беззубым ртом старуха, - здесь никто тебе не подаст. Нас осталось совсем мало, и мы ни богаче, ни моложе тебя. - Куда подевались ваши дети и внуки? - спросил нищий. - Пятнадцать лет назад через нашу деревню проходила армия принца Мортуса. Его солдаты сожгли дома, вырезали тех, кто мог держать оружие, и до смерти изнасиловали всех молодых женщин. - Почему вы не покинули это место?- Нам некуда идти. Здесь наш дом, могилы наших предков, и мы хотим умереть рядом с ними. - Зачем принц сделал это?- Никто не знает. Может, он хотел уничтожит всех веривших в Старых богов, а может, просто решил развлечься. - Ты видела его лицо?- Нет, - тело старухи под слоем лохмотьев всколыхнулось от воспоминаний. - На нём был шлем и железная маска, он скакал на огромном чёрном коне, а на плече его сидел ворон. Нищий поднял глаза, и старуха проследила его взгляд. Внезапно гримаса исказила её лицо, она отступила на шаг и дрожащей рукой стала осенять себя крестным знамением. Слёзы побежали по впалым щекам нищего, и наполненный запахом гари воздух прорезало хриплое карканье. КРАК! - Что-то треснуло, и стальная оболочка легко пошла вверх, открывая лицо человека. Напарника Луис, Алекса Мерфи. Голова оказалась человеческой только наполовину. Лишь на лице была живая кожа. От скул до черепа блестел один металл. И тем не менее это был он. Мерфи. Луис улыбнулась и тихо сказала: «Я рада видеть тебя снова, Мерфи». Робокоп кивнул. - У Алекса Мерфи были жена и сын. Что случилось с ними?- После похорон они уехали. - Почему?- Ты был мёртв. И они решили начать всё с начала. Робот кивнул ещё раз, словно удовлетворённый ответом. Некоторое время он молчал, а затем сказал, глядя куда-то в сторону:- Я помню всё. Но не могу представить их лиц. - Он повернулся к Луис и тихо попросил. - Оставь меня одного. Пожалуйста. У него не было интонаций, и голос звучал механически, но теперь в нём появились странные, почти человеческие нотки. - Хорошо. - Девушка встала и пошла к выходу. - Я буду рядом. Если тебе что-нибудь понадобится, позови меня. Робокоп кивнул, соглашаясь, и, отвернувшись, уставился в окно, где утреннее солнце застыло в тонкой пелене смога. В Детройте смог уравнивал всех. Им дышали бездомные, домохозяйки, белые воротнички, дикторы на телевидении и те, кто вкладывали нужные слова в дикторские горла. Неожиданно робокопу пришла в голову мысль о жителях верхних этажей огромной башни, главного офиса корпорации OCP, башни, накрывшей своей тенью весь даунтаун, точно так же глотавших отравленный туман, как и презираемые ими плебеи. В это время офицер Луис спускалась по дребезжащим ступенькам лестницы давно заброшенного химического завода. Выйдя во двор, она бессильно опустилась на замусоренную землю и подставила лицо солнечным лучам. Когда она покинула меня, я продал всё своё имущество и долго и страшно пил на вырученные деньги. Я шатался по самым мерзким кабакам города, вливал в глотку сивуху с отребьем, но ни разу не коснулся женщины, хотя дешёвые проститутки наперебой предлагали мне свои услуги. Когда последний грош перекочевал в бездонный карман кабатчика, я, шатаясь от выпитого и усталости, побрёл из порта прочь. Мой путь лежал к сторожевой башне. Я долго карабкался вверх и, наконец, оказался на смотровой площадке. С неё мне виден весь город с его дворцами, садами, минаретами и уходящей в неведомую даль дорогой. Я сижу и жду, когда над ней заклубится пыль, и четыре всадника понесут с собой гибель для всего живого. Так должно быть, ведь в этом мире слишком много боли. Тогда я встану на ноги, перекину усталое тело через перила и прыгну вниз, чтобы не видеть, как погибает всё то, что я ещё недавно так любил. Нищий с трудом поднял с земли налитую болью голову. Его сон был коротким и ярким, словно на мгновение вспыхнувшая за окном тронного зала звезда. Башня, стоявшая когда-то на этом месте, сгорела много лет назад, но запах гари, казалось, по-прежнему ощущался в воздухе. Нищий поискал глазами ворона. Тот сидел на торчащем из земли обугленном куске дерева, единственном напоминании о величественном сооружении, и смотрел вдаль. Его насест был похож на устремлённый в небо чёрный палец, обличающий равнодушных к ужасам жизни богов. Нищий спросил себя, о чём мог думать его единственный друг, и птица ответила ему жалобным карканьем. Вдали послышались шаркающие шаги. Нищий подождал, когда звук приблизится, а потом медленно повернулся. Перед ним стояла древняя старуха, одна сплошная морщина, закутанная в засаленные лохмотья. Некоторое время два призрака прошлого молча смотрели друг на друга. Они почти не отличались ни внешностью, ни одеждой, разве что на лице нищего клочьями росла борода с застрявшими в ней кусками пищи. - Уходи отсюда, - прошамкала беззубым ртом старуха, - здесь никто тебе не подаст. Нас осталось совсем мало, и мы ни богаче, ни моложе тебя. - Куда подевались ваши дети и внуки? - спросил нищий. - Пятнадцать лет назад через нашу деревню проходила армия принца Мортуса. Его солдаты сожгли дома, вырезали тех, кто мог держать оружие, и до смерти изнасиловали всех молодых женщин. - Почему вы не покинули это место?- Нам некуда идти. Здесь наш дом, могилы наших предков, и мы хотим умереть рядом с ними. - Зачем принц сделал это?- Никто не знает. Может, он хотел уничтожит всех веривших в Старых богов, а может, просто решил развлечься. - Ты видела его лицо?- Нет, - тело старухи под слоем лохмотьев всколыхнулось от воспоминаний. - На нём был шлем и железная маска, он скакал на огромном чёрном коне, а на плече его сидел ворон. Нищий поднял глаза, и старуха проследила его взгляд. Внезапно гримаса исказила её лицо, она отступила на шаг и дрожащей рукой стала осенять себя крестным знамением. Слёзы побежали по впалым щекам нищего, и наполненный запахом гари воздух прорезало хриплое карканье. КРАК! - Что-то треснуло, и стальная оболочка легко пошла вверх, открывая лицо человека. Напарника Луис, Алекса Мерфи. Голова оказалась человеческой только наполовину. Лишь на лице была живая кожа. От скул до черепа блестел один металл. И тем не менее это был он. Мерфи. Луис улыбнулась и тихо сказала: «Я рада видеть тебя снова, Мерфи». Робокоп кивнул. - У Алекса Мерфи были жена и сын. Что случилось с ними?- После похорон они уехали. - Почему?- Ты был мёртв. И они решили начать всё с начала. Робот кивнул ещё раз, словно удовлетворённый ответом. Некоторое время он молчал, а затем сказал, глядя куда-то в сторону:- Я помню всё. Но не могу представить их лиц. - Он повернулся к Луис и тихо попросил. - Оставь меня одного. Пожалуйста. У него не было интонаций, и голос звучал механически, но теперь в нём появились странные, почти человеческие нотки. - Хорошо. - Девушка встала и пошла к выходу. - Я буду рядом. Если тебе что-нибудь понадобится, позови меня. Робокоп кивнул, соглашаясь, и, отвернувшись, уставился в окно, где утреннее солнце застыло в тонкой пелене смога. В Детройте смог уравнивал всех. Им дышали бездомные, домохозяйки, белые воротнички, дикторы на телевидении и те, кто вкладывали нужные слова в дикторские горла. Неожиданно робокопу пришла в голову мысль о жителях верхних этажей огромной башни, главного офиса корпорации OCP, башни, накрывшей своей тенью весь даунтаун, точно так же глотавших отравленный туман, как и презираемые ими плебеи. В это время офицер Луис спускалась по дребезжащим ступенькам лестницы давно заброшенного химического завода. Выйдя во двор, она бессильно опустилась на замусоренную землю и подставила лицо солнечным лучам. Сидя на бесплодной почве, она подумала, что в своей жизни не любила ни одного мужчину больше, чем робота с человеческим сердцем, когда-то носившего имя Алекса Мерфи. Есть башни из чёрного дерева и башни из слоновой кости. В первых живут безобразные крылатые демоны, во вторых – седовласые старцы с мудрыми глазами. Старцы хотят облагодетельствовать человечество, а демоны - уничтожить его. Я живу в лесу, вдали от всех башен мира. На моём лице блэк-металлическая раскраска: белый грим от лба до подбородка и чёрная полоса, проходящая по глазам. Я хочу, чтобы однажды демоны и старцы сошлись в смертельной битве, в которой не выживет никто, а затем лишившиеся хозяев башни рухнут одна за другой. Когда земля перестанет дрожать, из-под обломков выберутся выжившие. Кто знает, может тогда, впервые свободные от первых и от вторых, они смогут построить то, что захотят сами. Руками, больше напоминавшими высохшие ветки, Ы водрузил человеческий череп на вершину сложенной из костей людей и животных башни. Ог и Ри восторженно замычали. При свете полной луны трое детей неотрывно смотрели на своё творение. Им было по двенадцать, но телами, голыми, истощёнными, покрытыми грязью и струпьями, они походили на семилетних. Когда-то мать мальчиков, исторгнув из своего гнилого нутра тройню, привезла три кричащих комка плоти на свалку и оставила там умирать. Они выжили, сося молоко огромной чёрной суки, проявившей милосердие к отбросам рода человеческого. С тех пор они дружили с собаками и никогда не вступали с ними в борьбу за объедки, которые привозили из города на свалку в огромных мешках. При появлении машин дети мгновенно закапывались в кучи гниющего под солнцем мусора. Никто из них не умел разговаривать, но у них была своя система звуковых сигналов. Ими они оповещали друг друга об опасности или ценной находке, выражали радость, огорчение, боль. Иногда на свалку свозили трупы бездомных, и тогда у её обитателей случался пир. Однажды Ы, самый смышлёный из троицы, наткнулся на полностью обглоданный крысами скелет собаки. Тогда его неразвитый мозг внезапно озарила вспышка. Он разъединил кости и долго перекладывал их с места на место, а потом позвал братьев. Его идея не сразу стала ясна мальчикам, но когда они поняли, то с энтузиазмом взялись за дело. Основой для башни стали большие человеческие кости, на них клали те, что поменьше, принадлежавшие собакам. И вот, наконец, работа была закончена. Ы, Ог и Ри с восторгом смотрели на плод своего творчества, а сверху за ними наблюдала холодная равнодушная луна. Не переставая изгибаться всем телом в неистовом танце, Джианна не отрывала глаз от холёного лица князя Буратти. Развалившийся на софе посреди покрытых винными пятнами подушек, аристократ лениво поглаживал смуглой рукой совершенной формы грудь прижавшейся к нему девушки. Юная красавица, которой не исполнилось ещё и пятнадцати, с обожанием смотрела на своего повелителя. Говорили, что Буратти был потомком принца Просперо, легендарного декадента, который, впрочем, так и не сумел избежать объятий Красной Смерти. Вдохновлённый примером предка, всё своё баснословное состояние князь расходовал исключительно на удовольствия, многие из которых находились за гранью человеческого понимания. После сотен дней и ночей неописуемых оргий пресыщенный Буратти решил вернуться к истокам. В самом центре города он повелел возвести огромную башню из чёрного дерева, ставшую местом поклонения Бахусу. Внутри этого нечестивого храма непрерывно лилось вино, запах жареного мяса животных перебивал запах поджариваемой человеческой плоти, а сладострастные стоны истязателей мешались с воплями истязаемых. Отец Джианны, купец из безродных, но внезапно и быстро взлетевших, был слишком занят своими делами, чтобы интересоваться, как проводит время его рано лишившаяся матери дочь. Однажды, будучи двенадцати лет от роду, она среди ночи незаметно выскользнула из дома и в компании двух подруг отправилась к хижине ведьмы. В руке девочка сжимала золотое распятие. Этот крест лежавшая на смертном одре мать когда-то одела ей на шею, и именно им она собиралась расплатиться за услуги гадалки. Там, в лачуге, где со стропил свисали высушенные человеческие конечности, в средоточии кошмара она впервые увидела лик своего суженого на глади налитой в таз воды. Им был князь Буратти. С того дня он овладел всеми помыслами девушки. Её отец продолжал торговать, а она готова была распрощаться с жизнью за одно прикосновение изящных пальцев любимого. В день шестнадцатилетия дочери отец устроил для неё грандиозный праздник с театральными постановками и фейерверком. В вине не было недостатка, и к полуночи даже наиболее стойкие из гостей перепились. В самый тёмный час девушка покинула поместье. В перекинутой через её плечо холщовой сумке лежала краюха хлеба, кусок холодного мяса и кожаный мешочек с пятью сотнями серебряных монет, украденных у отца. Именно столько потребовал с неё Бизанте, карлик, заведовавший всеми развлечениями при дворе князя. Сумма могла быть и меньшей, если бы Джианна не влепила Бизанте пощёчину, когда потная рука карлика легла на её бедро. И вот она, блестя щедро смазанным маслом телом, разрисованным нанесёнными хной узорами, гремя скользящими вверх-вниз по тонким запястьям браслетами, изгибалась в танце под равнодушным взглядом князя Буратти. Потомок проклятого Просперо не торопясь осушил серебряную чашу, отшвырнул её в сторону и впился губами в уста своей юной наложницы. Джианна увидела, как по подбородку девушки побежала красная струйка то ли крови, то ли вина. Глаза дочери купца пожелтели, и их затопила ненависть. Не прекращая двигаться, она приблизилась к софе, на которой сплелись два полуобнажённых тела. Освобождённые от плена волосы легли на плечи, и железная заколка удобно устроилась в ладони. Словно что-то почувствовав, Буратти на мгновение оторвался от губ рабыни, а затем острая спица через глаз вошла ему в мозг. Вызвать дьявола невозможно. Доктор Фауст и прочие учёные-чернокнижники – не более чем миф, стремление распространить человеческую логику на недоступное нашему пониманию. Дьявол приходит сам, руководствуясь одному ему известными причинами, и появление его сулит душе погибель без малейшей возможности получить хоть что-либо взамен. Многие читали об этом в книгах, мне же довелось испытать одним осенним вечером в полутьме пустого бара, при слабом свете лампы, выполненной в форме башни. Я провёл за столиком в углу уже больше часа, и стоящий передо мной графин успел опустеть наполовину, однако я сразу понял, кто скрывался под личиной мужчины, опустившегося на стул напротив. Ни внешностью, ни одеждой он совершенно не напоминал воплощение зла, напротив имел самый заурядный и даже несколько потрёпанный вид. Полотняные брюки, спортивная куртка поверх клетчатой фланелевой рубахи, оплывшее лицо с зачёсанными назад редеющими волосами. Дьяволу не нужны ни рога, ни копыта, ни адское пламя в глазах. Глядя в них, обречённая жертва и так осознает всё, что должна. Он положил свои пухлые руки на стол, сцепив в замок пальцы, и некоторое время мы оба молчали. Я смотрел на аккуратно остриженные ногти, столь дисгармонирующие с засаленной курткой, и ждал приговора. «Ты знаешь, кто я», - его голос был высоким с каким-то раздражающим поскрипыванием. «Ты знаешь это», - повторил он, и я медленно кивнул головой, с трудом преодолевая навалившееся оцепенение. - «Тогда не будем тратить время и перейдём сразу к делу. Ты должен с ней расстаться». Последние сказанные слова никак не хотели укладываться в сознании, и я некоторое время в недоумении переводил взгляд с запястий собеседника на его лицо. Дьявол молча наблюдал за мной, а потом потёр пальцами подбородок и, поставив на столешницу локоть, подпёр голову рукой. «Не делай вид, что не понимаешь, о ком я говорю. Заметь, я требую совсем немногого. Тебе не придётся убивать или насиловать кого-нибудь из близких родственников, не придётся передать в дар квартиру незнакомым людям и оказаться на улице. Достаточно просто позвонить и сказать, что вы расстаётесь. Она станет мучаться, страдать, может быть даже сильнее и дольше, чем ты себе представляешь. Зато, и тебе это прекрасно известно, не будет никаких звонков, объяснений, попыток суицида. Поверь, другие могли бы тебе позавидовать». «Но зачем?», - с трудом разлепил я губы. «Зачем?», - в его улыбке не было ни торжества, ни скорби. «Зачем вдаваться в ненужные объяснения того, что ты всё равно не сможешь понять? Считай, что просто так устроен мир. Мне нет смысла доказывать это, как не нужно и убеждать людей в своём существовании. Умный сам найдёт свидетельства и доказательства, ну а дураки и так от рождения в моей власти. Предвосхищая твой вопрос о боге, скажу, что никогда с ним не сталкивался. Так что тебе лучшее побыстрее сделать так, как я хочу, и, вполне возможно, мы больше не увидимся. Я ведь знаю, чего ты боишься больше всего на свете». В тусклом свете лампы-башни я смотрел в бесстрастное лицо напротив, осознавая, что он был во всём прав. Видения ада, наполнявшие мои сны, встали у меня перед глазами. А затем я внезапно подумал о ней, о звонке и о том, частью какого ужасного плана могло всё это стать. Дьявола невозможно опередить, но я постарался быть быстрее быстрого, полоснув себя по горлу разбитым о край стола графином. Когда слуги Алого Короля разрушат поддерживающие Тёмную Башню лучи, она упадёт, и все миры погрузятся в первозданный хаос. Четырём всадникам некого уже будет губить, ворон не выклюет глаза своему задушенному старухой хозяину, и офицер Луис никогда не признается в любви Робокопу. Я не выйду из леса, чтобы посмотреть на творения людских рук, и мальчики со свалки не сложат из костей ещё один шедевр. Джианну не подвергнут пыткам за убийство князя Буратти, и напрасной окажется жертва взрезавшего себе горло перед лицом Дьявола. Смотрите, как одна за другой рушатся все мои башни!