Апокалипсис в СамареСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Окидывая взглядом историю еретических христианских учений и нетрадиционных религиозных культов, нельзя отделаться от мысли, что все они стараются привить своим адептам ощущение скорой и неотвратимой глобальной катастрофы. Их концепции в более или менее явной форме базируются на проповеди скорого конца света и призыва встречать неизбежный Апокалипсис разного рода организованными акциями. Не так давно подобные акции массового неповиновения устраивало украинское «Белое братство», а несколько ранее свой Апокалипсис газовой атакой в токийском метро отметила японская «Аум Сенрике». Можно сказать, что каждая современная тоталитарная секта имеет «свой Апокалипсис». Между тем, подобное изобилие «концов света» есть отнюдь не изобретение нашего суетного века. Разного рода страшные прогнозы и предсказания делались сектантами во все времена. Кому-то напророченный «конец света» давал богатую пищу страшным фантазиям и приводил к нервным срывам; другим же он предоставлял прекрасную возможность обогатиться. Надо сказать, что и в прежние столетия немало находилось проходимцев, умевших обернуть человеческое легковерие и наивность к собственной материальной выгоде. В начале 1844 г. многочисленная староверческая община г. Самара пришла в заметное волнение. И было отчего! К великому удивлению сектантов их община неожиданно пополнилась новым священником, который много лет в тайне от остального мира проживал в секретных покоях купца Царицына. Священник именовал себя отцом Иеронимом. Он утверждал, что прежде был монахом в святых для староверов Иргизских скитах. После того, как в 1830 г. скиты были уничтожены правительственными войсками, Иероним сумел скрыться от «государевой расправы» и на многие годы затворился в доме Царицына. Последний никому не рассказывал о том, что дал приют «святому человеку», так что члены общины даже не подозревали о существовании Иеронима. Почти четырнадцать лет «священник» просидел в комнате с замаскированным входом, пока, наконец, не надумал «выйти из затвора». В этом месте необходимо сделать небольшое отступление, дабы стало понятно, почему некоторые слова и выражения в предыдущем абзаце взяты в кавычки. Самарские старообрядцы, о которых идет речь, принадлежали к довольно многочисленному отряду т. н. «беглопоповцев». Свое название это течение получило за то, что принимало в свои ряды священников, покинувших традиционную Православную Церковь (т. е. принявшую никоновские реформы). Такие «беглые попы» являлись в старообрядческие приходы, предъявляли грамоты о рукоположении в сан и допускались к ведению служб и отправлению треб. Момент этот очень важен, поскольку подобная доверчивость позволяла разного рода проходимцам легко дурачить сектантов. Известно немало случаев, когда крестьяне, беглые каторжники, профессиональные мошенники предъявляли сектантам поддельные грамоты о рукоположении в сан и нак протяжении многих лет «духовно окормляли» общину. Староверы традиционно были очень зажиточны, поэтому хитрый аферист мог на таком мошенничестве сколотить неплохой капитал. Конечно, беглопоповцы принимали разного рода предосторожности к тому, чтобы оградить себя от обмана: проверяли епископальную грамоту, посылали гонцов дабы проверить детали «легенды» нового священника, устраивали ему экзамен на знание канонических текстов и т. п. Но в принципе, если мошенник был достаточно умен, осторожен и хорошо подготовлен к своей миссии, разоблачить его было почти невозможно. Если бы о. Иероним явился в Самару со стороны, его бы, конечно, стали бы должным образом проверять. Может быть, такая проверка и дала бы некий положительный результат и избавила сектантов от последующих ошибок, но в данном случае ее не последовало: купец Царицын принадлежал к влиятельнейшим членам общины и его покровительство новому священнику избавило о. Иеронима от опасного любопытства паствы. Благообразный 60-летний старичок оказался не простым священником, а наделенным «особыми дарами Духа Святаго». С некоторых пор он открыл в себе «дар прозорливости» и с этого момента стал вовсю пророчествовать. Главным элементом его дивных рассказов был скорый и неминуемый конец света и связанные с ним события. Отец Иероним назубок знал «Апокалипсис» Иоанна Богослова и цитировал священный текст с любого места. Наделенный даром яркого образного слова, «священник» лихо живописал прихожанам и о трубящих всадниках, и о жутких знамениях, и о Страшном суде… По воскресеньям в подпольной церкви в доме Царицына о. Иероним произносил перед прихожанами свои страстные проповеди, повергая их ужасом описываемых картин в шок. «Святой человек» убеждал, будто все знамения, все признаки указывают на то, что конец света грядет очень скоро. Публика трепетала, искренне каялась и продолжала трепетать далее. Помимо регулярного озвучивания жутких апокалиптических прогнозов о. Иероним изощрялся и более буднично: когда к нему обращались за каким-либо советом, он мог сразить человека в высшей степени неожиданным «откровением». То обещал матери скорое возвращение сына, только что отданного в рекрутчину, то вещал бесплодной женщине о предстоящем зачатии и пр. Окидывая взглядом историю еретических христианских учений и нетрадиционных религиозных культов, нельзя отделаться от мысли, что все они стараются привить своим адептам ощущение скорой и неотвратимой глобальной катастрофы. Их концепции в более или менее явной форме базируются на проповеди скорого конца света и призыва встречать неизбежный Апокалипсис разного рода организованными акциями. Не так давно подобные акции массового неповиновения устраивало украинское «Белое братство», а несколько ранее свой Апокалипсис газовой атакой в токийском метро отметила японская «Аум Сенрике». Можно сказать, что каждая современная тоталитарная секта имеет «свой Апокалипсис». Между тем, подобное изобилие «концов света» есть отнюдь не изобретение нашего суетного века. Разного рода страшные прогнозы и предсказания делались сектантами во все времена. Кому-то напророченный «конец света» давал богатую пищу страшным фантазиям и приводил к нервным срывам; другим же он предоставлял прекрасную возможность обогатиться. Надо сказать, что и в прежние столетия немало находилось проходимцев, умевших обернуть человеческое легковерие и наивность к собственной материальной выгоде. В начале 1844 г. многочисленная староверческая община г. Самара пришла в заметное волнение. И было отчего! К великому удивлению сектантов их община неожиданно пополнилась новым священником, который много лет в тайне от остального мира проживал в секретных покоях купца Царицына. Священник именовал себя отцом Иеронимом. Он утверждал, что прежде был монахом в святых для староверов Иргизских скитах. После того, как в 1830 г. скиты были уничтожены правительственными войсками, Иероним сумел скрыться от «государевой расправы» и на многие годы затворился в доме Царицына. Последний никому не рассказывал о том, что дал приют «святому человеку», так что члены общины даже не подозревали о существовании Иеронима. Почти четырнадцать лет «священник» просидел в комнате с замаскированным входом, пока, наконец, не надумал «выйти из затвора». В этом месте необходимо сделать небольшое отступление, дабы стало понятно, почему некоторые слова и выражения в предыдущем абзаце взяты в кавычки. Самарские старообрядцы, о которых идет речь, принадлежали к довольно многочисленному отряду т. н. «беглопоповцев». Свое название это течение получило за то, что принимало в свои ряды священников, покинувших традиционную Православную Церковь (т. е. принявшую никоновские реформы). Такие «беглые попы» являлись в старообрядческие приходы, предъявляли грамоты о рукоположении в сан и допускались к ведению служб и отправлению треб. Момент этот очень важен, поскольку подобная доверчивость позволяла разного рода проходимцам легко дурачить сектантов. Известно немало случаев, когда крестьяне, беглые каторжники, профессиональные мошенники предъявляли сектантам поддельные грамоты о рукоположении в сан и нак протяжении многих лет «духовно окормляли» общину. Староверы традиционно были очень зажиточны, поэтому хитрый аферист мог на таком мошенничестве сколотить неплохой капитал. Конечно, беглопоповцы принимали разного рода предосторожности к тому, чтобы оградить себя от обмана: проверяли епископальную грамоту, посылали гонцов дабы проверить детали «легенды» нового священника, устраивали ему экзамен на знание канонических текстов и т. п. Но в принципе, если мошенник был достаточно умен, осторожен и хорошо подготовлен к своей миссии, разоблачить его было почти невозможно. Если бы о. Иероним явился в Самару со стороны, его бы, конечно, стали бы должным образом проверять. Может быть, такая проверка и дала бы некий положительный результат и избавила сектантов от последующих ошибок, но в данном случае ее не последовало: купец Царицын принадлежал к влиятельнейшим членам общины и его покровительство новому священнику избавило о. Иеронима от опасного любопытства паствы. Благообразный 60-летний старичок оказался не простым священником, а наделенным «особыми дарами Духа Святаго». С некоторых пор он открыл в себе «дар прозорливости» и с этого момента стал вовсю пророчествовать. Главным элементом его дивных рассказов был скорый и неминуемый конец света и связанные с ним события. Отец Иероним назубок знал «Апокалипсис» Иоанна Богослова и цитировал священный текст с любого места. Наделенный даром яркого образного слова, «священник» лихо живописал прихожанам и о трубящих всадниках, и о жутких знамениях, и о Страшном суде… По воскресеньям в подпольной церкви в доме Царицына о. Иероним произносил перед прихожанами свои страстные проповеди, повергая их ужасом описываемых картин в шок. «Святой человек» убеждал, будто все знамения, все признаки указывают на то, что конец света грядет очень скоро. Публика трепетала, искренне каялась и продолжала трепетать далее. Помимо регулярного озвучивания жутких апокалиптических прогнозов о. Иероним изощрялся и более буднично: когда к нему обращались за каким-либо советом, он мог сразить человека в высшей степени неожиданным «откровением». То обещал матери скорое возвращение сына, только что отданного в рекрутчину, то вещал бесплодной женщине о предстоящем зачатии и пр. В общем, о. Иероним умел поразить воображение людей, обращавшихся к нему по мелким житейским вопросам. Правда, когда через три месяца в подвигах «святого отца» начала разбираться самарская полиция быстро выяснилось, что никаких сбывшихся пророчеств сектантский священник так и не огласил: бесплодные так и остались бесплодны, а нищие - нищими. Тем не менее, слава о дивном прозорливце пошла по поволжским городам, точно круги по воде: живет, дескать, в Самаре такой святой человек, пророчествует - как в воду глядит, все сбывается!Очень быстро вокруг о. Иеронима сложился кружок доверенных прихожан. Нетрудно догадаться, в этот почетный орган управления общиной попали самые зажиточные самарские сектанты - купцы Кузнецов, Шепелев, Хворостянский. С привлечением этих людей на свою сторону о. Иероним фактически узурпировал управление общиной: теперь никакая оппозиция ему уже не угрожала. В конце февраля 1844 г. на одной из своих проповедей о. Иероним озвучил неслыханное доселе пророчество. Он заявил, что «конец мира» грядет с началом Пасхи, которая в том году приходилась на 26 марта. В качестве доказательства своего пророчества «святой человек» приводил нумерологическую расшифровку 1844 года, которая по его мнению соответствовала «числу зверя», и указывал на то, что праздник Благовещения в том году в первый и последний раз «в истории мира» пришелся на субботу. Последний нонсенс, как он считал, свидетельствовал о «безмерных винах погрязшего в блуде человечества» и являлся для всех истинных православных тайным знаком к тому, чтобы начинать готовиться к Апокалипсису. В великой скорби разошлись после той проповеди прихожане, но одними только душевными муками дело не ограничилось. Ввиду скорой гибели и предстоящего Страшного суда каждому члену общины пришлось задуматься о том, с каким багажом он предстанет пред Богом. Староверы были зажиточны, а некоторых из них можно прямо считать богачами, так как же им было не вспомнить слова о «верблюде и игольном ушке»! К «святому человеку» обратились самые богатые прихожане и попросили объяснить: что же им делать со своими капиталами? Не моргнув глазом о. Иероним объяснил, что не будет спасения тому, кто «не обрядится в рубище нищего». Это означало, что имущество надлежало раздарить, а деньги - раздать и сделать это следовало тайно, ибо милость, совершаемая напоказ - суть гордыня. И началось неслыханное: в течение четырех недель самарские купцы денно и нощно опорожняли собственные склады, хлева и амбары, продавая за бесценок (или раздавая бесплатно) все свои материальные ценности и продукты. Отец и сын Кузнецовы - крупнейшие торговцы кожами и текстилем - умудрились раздать товаров более чем на 120 тыс. рублей золотом, зерноторговец Хворостянский открыл свои склады и бесплатно выдал самарским обывателям 650 тонн муки! Староверы победнее занимались тем же самым, хотя, разумеется, в меньших объемах; скота в каждом дворе осталось лишь по одной голове, птица была уничтожена почти полностью. В самом деле, до Пасхи староверы придерживались строго поста, а после Пасхи д. б. натупить конец света, так что мясо в этой жизни в любом случае оказывалось совершенно ненужным!Важно отметить, что если товары и продукты можно было раздать разным людям, не привлекая к себе особого внимания властей, то вот с наличными деньгами все было не так просто. Купец, немотивированно раздающий большие суммы денег, явно поразил бы воображение всякого непосвященного в его тайну человека. Поэтому о. Иероним мудро предложил все наличные деньги передавать ему, дабы он мог употребить их на разного рода «благочестивые и богоугодные дела». Прихожане были рады возможности избавиться от такой тяжелой обузы, как значительные суммы наличных денег, а потому в карман о. Иеронима полился в буквальном смысле золотой поток. «Святой человек» сделал распоряжения относительно того, как именно надлежит встречать Судный день. В пасхальную ночь всем «истинным православным» надлежало запереться в своих домах и, обрядившись в белые одежды, лечь в приготовленные для этого гробы. Апокалипсис по версии начнется в тот момент, когда в церквах будет пропето «Христос воскресе!»; после этого ничего нельзя будет есть (ибо изменится суть вещей и пища перестанет быть пищей), но м. б. пить воду. За неделю до Пасхи о. Иероним несколько изменил это распоряжение. Он заявил, что вся молодежь должна будет в пятницу покинуть дома и выйти к т. н. Коптеву оврагу, месту, расположенному примерно в 25 км. от Самары. Там, оставаясь все время под открытым небом, им надлежало распевать псалмы и ожидать прихода конца света. В староверческих домах могли оставаться только родители и самые младшие дети. Смысл этого странного на первый взгляд распоряжения станет ясен чуть позже. Все пророчества «святого человека» сохранялись прихожанами в глубокой тайне. Самарская полиция ничего не знала о странных приготовлениях староверов. Более того, об этом ничего не знали и московские староверы, которые традиционно считались самыми истинными старообрядцами. За Рогожской заставой в Москве находились известные всей России Николаевский и Покрова Пресвятой Богородицы храмы, священники которых поддерживали связи со староверческими общинами всей страны. Тем не менее никто в Москве не знал ни о «святом человеке» о. Иерониме, ни о его удивительных пророчествах. В пятницу вечером (24 марта 1844 г. ) молодежь из староверческих семей, числом более 40 человек, покинула свои дома и направилась к Коптеву оврагу. Там они остановились подле двух огромных камней, которые, почти смыкаясь над головой, образовывали своеобразный навес (интересно, сохранилось ли это место и поныне?). Никакого другого укрытия от непогоды эти люди не имели; фактически они дневали и ночевали под открытым небом. Пасха, всегда отмечаемая православными с большим воодушевлением, в 1844 г. в Самаре прошла как-то странно: многие жители отметили, что староверческий квартал был погружен во тьму и странно тих. Хотя в те годы Самара активно росла (через несколько лет она получила статус губернского города), конфессиональная принадлежность жителей не была большим секретом и сами горожане прекрасно знали кто из них старовер, кто иудей, а кто, к примеру, придерживается армянского христианства. Тот факт, что никто из известных всему городу старообрядцев не вышел после полуночи «похристосоваться» с соседями, был отмечен многими и вызвал, конечно же, удивление. Удивление еще более усилилось, когда никто из староверов не появился в городе поутру. Город пировал на масленице, пил вино и медовуху, ел блины с красной икрой и грибами, а староверы нос не казали на улицы. К вечеру из-за закрытых наглухо ворот со староверческих дворов стал доноситься рев и крик домашнего скота. Это могло означать только одно: животные стояли некормлены. В понедельник 27 марта 1844 г. городские власти получили первую информацию о том, что в староверческом квартале происходит нечто странное. Это не вызвало поначалу никакой реакции (в силу понятной причины: власти склонны реагировать на происшествия, нежели на их отсутствие). Квартальный надзиратель обошел улицу, постучал в ворота, но поскольку ему никто не открыл, никаких попыток проникнуть внутрь не предпринял. После повторного обхода вечером 27 марта он отправился с докладом к полицеймейстеру (начальнику городской полиции) Рудковскому. Тот весьма скептически отнесся к полученному докладу и, руководствуясь тем мудрым житейским принципом, что утро вечера мудренее, решил ничего не предпринимать до следующего утра. На следующий день полицеймейстер лично отправился к староверам. Уже на подходе к их кварталу скепсис г-на Рудковского испарился: крик и рев некормленной и непоенной живности стоял неописуемый. Один из околоточных перелез через трехметровый забор и отворил калитку перед начальником, так что полициймейстер был первым, ступившим на опустелый двор дома, принадлежавшего семье староверов Кузьминых. К сожалению, начальник самарской полиции не оставил мемуаров, способных описать чувства, с которыми он вошел в этот дом. Думается, Рудковский пережил не самые приятные ощущения, когда поднявшись по крыльцу и миновав сени, очутился в тихой гостиной, посреди которой на сдвинутых столах стояли… два открытых гроба с человеческими телами. И полицейместер, думается, совсем уж оторопел, когда лежащие в гробах люди зашевелились. Оказалось, что супруги Кузьмины вовсе не мертвы. Они лежали в гробах, читая молитвы и ожидая прихода конца света, который по их расчетам уже вторые сутки двигался по России. Полицеймейстер приказал лежащим в гробах встать; они отказались ему повиноваться и остались лежать на своих местах. На вопросы, обращенные к ним, Кузьмины не отвечали. Рудковский, преодолевая оторопь, выдел из дома, так и не добившись исполнения своего приказа; староверы лежали в черных гробах, шептали молитвы и игнорировали все распоряжения местной власти. Полицеймейстер кинулся в соседние дома - везде он видел одинаковую картину: ставни закрыты, шторы - задернуты, гробы, обитые черным крепом и бархатом, открыты, а в гробах лежат живые люди. Картина шекспировская! Честное слово, если бы какой-либо режиссер взялся реконструировать эти события, у зрителей зашевелились бы волосы от ужаса. Никакого рационального объяснения происходящее не имело. Напомним, никто в Самаре не знал о существовании о. Иеронима, никто понятия не имел о сути сделанных им пророчеств. Происходящее с сектантами казалось немотивированным и совершенно непонятным, тем более, что они сами никак не объясняли случившееся и ни с кем не шли на контакт. Рудковский обошел остальные староверческие дома и везде увидел примерно одну и ту же картину; после сделанного обхода он помчался с докладом к градоначальнику. О происходящем в Самаре немедленно были проинформированы губернские власти в Симбирске, а также епархиальное руководство. Вместе с тем, было ясно, что местной администрации не приходится рассчитывать на помощь извне: возникшую проблему требовалось разрешить на месте. Ситуация осложнялась тем, что лежащие в гробах люди отказывались разговаривать с полицеймейстером, а потому невозможно было понять чего же они хотели добиться своим поведением. Очевидно было только то, что не менее полусотни взрослых и прежде разумных людей готовились к смерти. Рудковский распорядился взять под прочный полицейский караул места проживания староверов; сделано это было в целях пресечения возможных актов мародерства. Кроме того, он начал розыски родственников потенциальных самоубийц, дабы с их помощью вступить с последними в переговоры. Быстро выяснилось, что из староверческих домов исчезла вся молодежь и это показалось очень подозрительным. Впрочем, вопрос о том, куда исчезли молодые староверы, довольно быстро удалось прояснить. Крестьянин села Большой Колок по фамилии Коровин, проезжая по симбирскому тракту, видел странное скопление людей в Коптевом овраге. Он рассказал об этом в Самаре и уже вечером 27 марта 1844 г. полицеймейстер обнаружил исчезнувших людей. Поскольку никто из них не хотел добровольно возвращаться в город, Рудковскому пришлось пригрозить применением силы и арестом; лишь присутствие значительного воинского караула побудило молодых староверов отправиться в Самару. Общение полицеймейстера с молодежью дало властям, наконец, первую информацию о сути происходившего: стало известно о «святом человеке» Иерониме и его фантастических пророчествах. Разумеется, этого человека следовало допросить, да только оказалось, что никто не знал куда он подевался. Дом купца Царицына, служивший пристанищем о. Иерониму, подвергся обыску, который (как нетрудно догадаться) результатов не дал. Староверческий «святой» исчез. Первую половину дня 28 марта полицеймейстер потратил на обход староверческих домов в сопровождении отряда полиции. Под угрозой ареста он требовал от лежащих в гробах подняться и прекратить голодовку. На фанатиков сильнее чем вооруженный конвой подействовало сообщение о бегстве их «духовного учителя». Без особых эксцессов староверы покончили с трехдневной лежкой и вернулись к нормальной жизни. Произошедшее послужило серьезной встряской для всех членов общины. Ведь они до того строго выдержали Великий пост, а по его окончании голодали трое суток! К счастью, никто от этих испытаний не умер. Когда постники, наконец, поняли, что мир, с которым они уже попрощались, не погиб, это вызвало у них неописуемый восторг: многие плакали, другие - шумно ликовали. Помимо жестокого испытания здоровья и крепости душевных сил, случившееся явилось ощутимым ударом по благосостоянию членов староверческой общины. Все они, фактически, оказались на грани разорения, некоторые семьи не имели еды даже на самое ближайшее время. Староверы дали точный словесный портрет о. Иеронима, благодаря чему уже через день он был схвачен. Скрывшийся из Самары мошенник продвигался в сторону Симбирска, его опознал один из конных патрулей, которые были выставлены на всех окрестных дорогах. Доставленный на допрос «святой человек» не моргнув глазом заявил, что о грядущем Апокалипсисе ему сообщил ангел в конце февраля 1844 г. Сам о. Иероним, якобы, искренне поверил в скорый конец света, а потому умышленно вовсе никого не обманывал. Примечательно, что искренняя вера в скорую гибель мира отнюдь не помешала ему набить золотом собственные карманы: при обыске у «святого человека» оказались найдены почти 5 тыс. рублей. Личность свою этот человек так и не открыл. С определенностью можно утверждать, что он вовсе не был ни священником, ни монахом. Приглашенный на его допрос настоятель местного собора обнаружил вопиющую некомпетентность «святого человека» во многих вопросах, связанных с православной обрядностью. При всем том, арестованный обладал живой памятью, прекрасно знал текст Священного Писания и имел благообразную внешность - именно благодаря этим качествам он произвел прекрасное впечатление на самарских старообрядцев. Хотя применение телесных наказаний в качестве пытки было запрещено, можно с большой долей уверенности предполагать, что «о. Иеронима» в самарском застенке пороли; тем не менее, он так и не назвал своего имени. Последовавшая проверка синодальных списков позволила в точности установить, что в Российской Империи не существовало рукоположенного в сан священника с именем Иероним, который в период 1825-1844 гг. оставил бы свое служение и перешел бы к староверам. Известно, что в дальнейшем его перевели в Симбирск, тогдашний губернский центр, и следствие по делу «о ложных пророчествах Апокалипсиса в Самаре» было продолжено там. Губернский суд признал «о. Иеронима» виновным в мошенничестве и осудил на 50 ударов хлыстом и бессрочную ссылку в Сибирь. При исполнении телесного наказания присутствовала почти вся самарская община староверов; они рыдали и скорбели о преступнике, как об «истинном христовом мученике». Эти люди, однажды уже разоренные мошенником, вновь собрали для него немалые деньги - на этот раз в дорогу, в Сибирь. Осужденный едва не скончался во время порки. Он потерял сознание и был опущен с эшафота на руках. О дальнейшей судьбе этого человека ничего неизвестно; скорее всего, он скончался либо в Сибири, либо по дороге туда. Никто из староверов слова худого не сказал о нем. Всепрощение пострадавших - самая поразительная часть этой криминальной истории. Другая необыкновенная черта произошедшего - это доходящие до глупости простодушие и наивность «староверческой» паствы. Ведь именно доверчивость привела богатейших самарских купцов к разорению и позору. Послушать бредовые «пророчества» проходимца и своими руками раздать накопления всей жизни - это было неслыханно даже для тех лет! А ведь так поступил не один, не два человека - десятки… Немудрено, что сектанты на многие годы вперед сделались посмешищем горожан, в среде которых само слово «старовер» сделалось синонимом слова «дурак».