АннетаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Человеческая память загадочна. Мы часто забываем хорошее, и помним то, что причинило нам боль. Но даже страшные воспоминания порой перебираем как драгоценные жемчужины. Аннете Брайт, пожилой женщине, доживающей свои последние дни в унылом доме для престарелых было что вспомнить…Низкое здание дома для престарелых смотрит на прохожих грязными окнами с выцветшими занавесками. Облупившаяся краска на стенах, бывшая когда-то персикового цвета, теперь напоминает кожу чахоточного больного. Запущенный садик с рядками кривых яблонек уныл и мрачен. Клумбы сплошь покрыты сорняками, и по тропинкам во множестве ползают муравьи. Здесь все пахнет старостью и упадком, и люди, доживающие здесь свой век, не те радостные дедушки и бабушки, что на склоне лет колесят по Европе и щурят подслеповатые глаза на ярком солнце. Нет, эти люди тихо бродят по тропинкам, шепотом обсуждают, что же будет сегодня на обед или ужин, умер ли кто-нибудь еще и когда же похоронят Брюзгу Эрни. Они все бледны и походят скорее на тени, чем на живых людей. Большая редкость услышать в этих стенах смех. Он гулко разносится по коридорам, и все вздрагивают, так непривычны эти звуки. И врач тут же бежит на смех, он боится, что кого-то из его подопечных настигло безумие. Аннета сидит у окна. Это ее любимое место. Ведь окно выходит не на сад, а на улицу. И кресло рядом, пусть и продавленное, но такое удобное. Даже колченогий столик стоит, на нем лежит вязание. По правде сказать, Аннета не вязала уже давно, но один вид клубка ниток и спиц делает ее спокойнее. И каждый день она может наблюдать за проезжающими машинами, за проходящими людьми, за улыбками, объятиями, за детьми, за молодыми мамами, что ведут их, и за счастьем, что всех их окружает. Иногда женщине не верится, что она сама когда-то была такая же – молодая. Кажется, всегда у нее были седые волосы, лицо покрытое морщинами, сухая, болезненно чувствительная кожа с пигментными пятнами и мучительная боль в груди. Она хорошо помнит другую Аннету: жизнерадостную блондинку с округлыми бедрами и заливистым смехом. Но порой эта чудесная девушка кажется сном. Рука женщины стискивает медальон, висящий на худой шее - серебряное сердце, хранящее фотографию ее молодой. Она редко его открывает, не хочет лишний раз делать себе больно. Аннета смотрит в окно. Там идет пара влюбленных: стройная черноволосая красавица в темно-красном пальто и высокий молодой человек, весь в черном. В руках девушки алеет роза. Ее спутник курит трубку. Аннета удивляется - разве часто в наше время встретишь человека с трубкой? Она смотрит на пару из окна долго, пока те не исчезают за углом. Эти двое… они рождают в ней волну воспоминаний. Взгляд пожилой женщины становится невидящим, он устремлен в одну точку. Аннета смотрит в прошлое. Она видит себя в строгом темно-синем платье с воротником-стойкой, с завитыми светлыми локонами и губами, накрашенными яркой алой помадой. Безупречная осанка придает некую величественность. Порой коллеги называли ее Мэрилин Монро, и ей это очень льстило. Она подавляет горький вздох. Аннета бродит по закоулкам памяти, сталкиваясь со своими личными призраками. Тот день и тот вечер она помнит прекрасно. Даже смерть не сможет выжечь в ней память об этом. Стояла холодная ветреная осень. Аннета сидела в мягком кресле, пила горячий кофе и очень не хотела выходить на улицу. Там за окном было промозгло и сыро, при виде грязно-серых облаков и луж на душе становилось как-то нехорошо. Она никогда не любила это время года. Оно навевало тоску. Девушка скучала по жаркому лету, ярким платьям и веселым пикникам. Но предаваться воспоминаниям времени не было, нужно было бежать на работу, в аукционный центр. Аннета обожала дело, которым занималась. Ей нравилось держать в руках старинные вещи, чувствовать их, представлять истории с ними связанные. Она даже мечтала когда-нибудь написать несколько романов, взять вымышленное за основу и перенести на бумагу. «Но это когда-нибудь потом, когда я буду старая, и мне нечем будет больше заняться». Аннета замотала шею шарфом, надела резиновые сапожки и, вздохнув, взяла зонтик. Говорили, что все лондонцы привыкают к дождю с рождения, сама девушка с этой фразой согласна не была – ей такая погода была не по нраву с детства. Но работа не ждала, и Аннета, выскочив из дома, побежала к остановке трамвая. Там стоял только один человек – высокий мужчина в очень дорогом черном пальто. Она тогда еще удивилась – зачем человеку в такой одежде ждать трамвай, у него наверняка есть собственное авто. И у него были очень красивые перчатки. Больше она ничего не рассмотрела, мужчина стоял к ней спиной. Желая скоротать время, она начала представлять его лицо. Вдруг стало холодно, она поежилась. Не хватало еще заболеть. Впереди была крупный аукцион, и предстояло проделать много работы, так что подхватывать простуду не входило в ее планы. Аннета плотнее запахнула ворот и отвернулась от мужчины. Невежливо было рассматривать незнакомого человека, даже если он этого не видел. Человеческая память загадочна. Мы часто забываем хорошее, и помним то, что причинило нам боль. Но даже страшные воспоминания порой перебираем как драгоценные жемчужины. Аннете Брайт, пожилой женщине, доживающей свои последние дни в унылом доме для престарелых было что вспомнить…Низкое здание дома для престарелых смотрит на прохожих грязными окнами с выцветшими занавесками. Облупившаяся краска на стенах, бывшая когда-то персикового цвета, теперь напоминает кожу чахоточного больного. Запущенный садик с рядками кривых яблонек уныл и мрачен. Клумбы сплошь покрыты сорняками, и по тропинкам во множестве ползают муравьи. Здесь все пахнет старостью и упадком, и люди, доживающие здесь свой век, не те радостные дедушки и бабушки, что на склоне лет колесят по Европе и щурят подслеповатые глаза на ярком солнце. Нет, эти люди тихо бродят по тропинкам, шепотом обсуждают, что же будет сегодня на обед или ужин, умер ли кто-нибудь еще и когда же похоронят Брюзгу Эрни. Они все бледны и походят скорее на тени, чем на живых людей. Большая редкость услышать в этих стенах смех. Он гулко разносится по коридорам, и все вздрагивают, так непривычны эти звуки. И врач тут же бежит на смех, он боится, что кого-то из его подопечных настигло безумие. Аннета сидит у окна. Это ее любимое место. Ведь окно выходит не на сад, а на улицу. И кресло рядом, пусть и продавленное, но такое удобное. Даже колченогий столик стоит, на нем лежит вязание. По правде сказать, Аннета не вязала уже давно, но один вид клубка ниток и спиц делает ее спокойнее. И каждый день она может наблюдать за проезжающими машинами, за проходящими людьми, за улыбками, объятиями, за детьми, за молодыми мамами, что ведут их, и за счастьем, что всех их окружает. Иногда женщине не верится, что она сама когда-то была такая же – молодая. Кажется, всегда у нее были седые волосы, лицо покрытое морщинами, сухая, болезненно чувствительная кожа с пигментными пятнами и мучительная боль в груди. Она хорошо помнит другую Аннету: жизнерадостную блондинку с округлыми бедрами и заливистым смехом. Но порой эта чудесная девушка кажется сном. Рука женщины стискивает медальон, висящий на худой шее - серебряное сердце, хранящее фотографию ее молодой. Она редко его открывает, не хочет лишний раз делать себе больно. Аннета смотрит в окно. Там идет пара влюбленных: стройная черноволосая красавица в темно-красном пальто и высокий молодой человек, весь в черном. В руках девушки алеет роза. Ее спутник курит трубку. Аннета удивляется - разве часто в наше время встретишь человека с трубкой? Она смотрит на пару из окна долго, пока те не исчезают за углом. Эти двое… они рождают в ней волну воспоминаний. Взгляд пожилой женщины становится невидящим, он устремлен в одну точку. Аннета смотрит в прошлое. Она видит себя в строгом темно-синем платье с воротником-стойкой, с завитыми светлыми локонами и губами, накрашенными яркой алой помадой. Безупречная осанка придает некую величественность. Порой коллеги называли ее Мэрилин Монро, и ей это очень льстило. Она подавляет горький вздох. Аннета бродит по закоулкам памяти, сталкиваясь со своими личными призраками. Тот день и тот вечер она помнит прекрасно. Даже смерть не сможет выжечь в ней память об этом. Стояла холодная ветреная осень. Аннета сидела в мягком кресле, пила горячий кофе и очень не хотела выходить на улицу. Там за окном было промозгло и сыро, при виде грязно-серых облаков и луж на душе становилось как-то нехорошо. Она никогда не любила это время года. Оно навевало тоску. Девушка скучала по жаркому лету, ярким платьям и веселым пикникам. Но предаваться воспоминаниям времени не было, нужно было бежать на работу, в аукционный центр. Аннета обожала дело, которым занималась. Ей нравилось держать в руках старинные вещи, чувствовать их, представлять истории с ними связанные. Она даже мечтала когда-нибудь написать несколько романов, взять вымышленное за основу и перенести на бумагу. «Но это когда-нибудь потом, когда я буду старая, и мне нечем будет больше заняться». Аннета замотала шею шарфом, надела резиновые сапожки и, вздохнув, взяла зонтик. Говорили, что все лондонцы привыкают к дождю с рождения, сама девушка с этой фразой согласна не была – ей такая погода была не по нраву с детства. Но работа не ждала, и Аннета, выскочив из дома, побежала к остановке трамвая. Там стоял только один человек – высокий мужчина в очень дорогом черном пальто. Она тогда еще удивилась – зачем человеку в такой одежде ждать трамвай, у него наверняка есть собственное авто. И у него были очень красивые перчатки. Больше она ничего не рассмотрела, мужчина стоял к ней спиной. Желая скоротать время, она начала представлять его лицо. Вдруг стало холодно, она поежилась. Не хватало еще заболеть. Впереди была крупный аукцион, и предстояло проделать много работы, так что подхватывать простуду не входило в ее планы. Аннета плотнее запахнула ворот и отвернулась от мужчины. Невежливо было рассматривать незнакомого человека, даже если он этого не видел. Она чихнула. «Ну вот, кажется, действительно заболела». Десять минут ожидания, и девушка, наконец, заскочила в теплый трамвай. Впереди был напряженный день, и она была к нему готова. - Мисс Брайт, чаю? – молоденькая медсестра мягким участливым голосом возвращает Аннету в настоящее. - Нет! Какого чаю? Вы что не видите, я занята! – раздраженно бросает пожилая женщина и отворачивается к окну. Ей не терпится вновь вернуться к своим воспоминаниям. Тот день действительно выдался напряженным. Аннета крутилась как белка в колесе и чувствовала себя абсолютно счастливой. Она обожала активную деятельность, любила быть нужной и важной. Мечтала когда-нибудь возглавить этот аукционный дом. Да, мисс Брайт была довольно амбициозна. У нее уже был отдельный кабинет, где она была полноправной хозяйкой. И один человек в подчинении. Аннета не могла представить свою жизнь без работы, это было делом ее жизни. В то утро у нее и крошки во рту не было, она вообще забыла, что человеку нужно есть. Ей как раз привезли новую вазу, и Аннета пыталась определить ее возраст, составляла описание, делала зарисовки – нужно было сделать все, чтобы эту вазу кто-нибудь да купил. Поэтому она была очень занята, и именно поэтому недовольно нахмурилась, когда в дверь постучали. - Да?- Мисс Брайт? – в кабинет заглянула помощница Аннеты – Джейн. – Простите, что отвлекаю, но тут срочное дело. Аннета обреченно вздохнула и кивнула головой, светлые локоны весело подпрыгнули, контрастируя с выражением лица: - Что за дело?- Тут посетительца, просит взять семейную картину на оценку, хочет продать ее. - Это, по-твоему, срочно? Ох, Джейн, у меня сейчас столько дел, что мне не до посетительниц. Пусть придет после аукциона, я все сделаю, и возьмем ее картину, если она чего-то стоит, конечно. Так и передай. Джейн шмыгнула за дверь, а Аннета вернулась к вазе, склонившись над альбомом, она ее рисовала. Дверь распахнулась, когда мисс Брайт занесла руку, чтобы сделать очередной штрих. - Помогите мне, пожалуйста!Аннета вздрогнула и выронила карандаш. - Прошу вас! Заберите это у меня!- Так вы и есть та самая посетительница, - Брайт подняла карандаш и начала крутить его в пальцах. Перед ней стояла девушка, по виду рожденная в Ирландии: светлые волосы, светлая кожа усыпанная веснушками, серые глаза, чуть вздернутый нос и дрожащие губы. Платье на ней было очень хорошим и красивым. - Я? Та самая? Я… помогите!- Девушка, успокойтесь? Назовите ваше имя и причину визита. И не просите помочь. Пока не узнаю, что именно вам нужно, точно ничего не смогу сделать. - Меня зовут Олвен МакТайр.

«Да, точно ирландка»- Я хочу, чтобы вы забрали, … чтобы вы оценили мою картину и, чтобы она ушла на аукционе. «Краденое полотно?»- Прошу вас, заберите, потрет очень старый, он хранится в нашей семье около двухсот лет. - Фамильный?- Да, да, - девушка закивала, ее глаза лихорадочно блестели. «Странная она…»- Прошу вас, заберите! – ирландка повысила голос. Аннета тоже говорила совсем не тихо: - Почему это так важно? Может картина вовсе не фамильная, а украдена, и вы хотите от нее избавиться? Получить деньжат и убраться из страны? Люди, которым нечего скрывать, так себя не ведут. Девушка вздрогнула как от удара. - Что вы? Она не краденая! Это действительно наша картина. На изнанке вы увидите подпись художника, его фамилия МакТайр. - И что? Однофамильцы. - Нет же! – девушка нервничала все больше. – Я говорю правду!- Тогда почему так хотите ее продать? – Аннета сделала шаг вперед, пытаясь невольно надавить на собеседницу. - Я…мне… мне нужны деньги! Я беременна, да, я беременна. - Вы врете. - Нет!- Врете. Прошу меня извинить, но я ничем не могу вам помочь. До свидания. – Аннета отвернулась от ирландки. - Этот портрет приносит несчастья нашей семье, - тихо ответила Олвен МакТайр. «А это уже интересно»- И вы хотите продать картину, приносящую несчастья? Прекрасная идея, замечательная! Я бы даже сказала – гениальная. Нет. - Вы не поняли, это касается только нашей семьи. Это семейное… проклятие. Аннета рассмеялась. Это было уж слишком. - Я говорю вам правду. Чужим людям он не повредит. Но у нас он храниться больше не может. - Так сожгите, раз так хотите, чтобы этой картины больше не было. Девушка покачала головой: - Пробовали. - И?- Не выходило. Ирландка замолчала, а Аннета пребывала в недоумении. В ее голове не укладывалась вся эта история, концы друг с другом явно не сходились. Молчание затягивалось. - Знаете, мисс МакТайр. Я посмотрю ваше полотно, и если оно представляет какой-нибудь художественный интерес, то, возможно, обговорив все с начальством, мы купим его у вас. Радостная улыбка, появившаяся на лице девушки, совершенно преобразила ее облик. - Что ж, давайте посмотрим. Разворачивайте свое произведение искусства. Да, кстати, а чей это портрет?- Этого человека звали Бран Кеган МакТайр. Он был одним из моих предков. - Бран? Ворон?- И Кеган – «Огонь», - в голосе девушки на секунду промелькнула нотка восхищения: еле заметная, но Аннета ее уловила, и изрядно удивилась. - Хм. Поставьте туда. Сейчас посмотрим на этого вашего предка «Ворона». Ткань упала на пол и Брайт, наконец, смогла увидеть эту «проклятую» картину. У нее перехватило дыхание. «Боже, какой красивый мужчина». Аннета мгновенно поняла, почему его первым именем было Бран – черные кудри, изящно уложенные и густые, обрамляли лицо. «Крылья ворона…». Высокий лоб, свидетельствующий о глубоком уме. Густые брови. Девушка представила, как он хмурился, как сходились на переносице эти две черные молнии. Глаза его были светло-голубыми как небо в холодном ветреном декабре. Четко очерченный нос, и тонкие губы, застывшие в чуть лукавой, соблазняющей улыбке. Его лицо дышало силой и мужественностью. Аннета была совершенно заворожена. Одет он был богато, бархатный камзол украшали вышивка и драгоценности. Равно как и жилет, и рубашку. На шее пышное белое жабо, белыми были и перчатки. Дорогие перстни с рубинами унизывали длинные пальцы. Портрет был написан изумительно. Казалось, что мужчина сейчас сойдет с картины, поцелует ей руку и загадочно улыбнется. Она даже не обратила внимания на фон. Взгляд притягивал только МакТрай. - Он прекрасен, - прошептала Аннета. – Он совершенен. Он Аполлон. Слышите, Олвен? Он великолепен. Портрет!Она была в комнате одна. Олвен МакТрай ушла, сбежала, возможно, она боялась, что Аннета передумает, а, возможно, не хотела видеть портрет. - Глупышка. О Боже… если у нее в роду были такие мужчины, то, может, мне стоить познакомиться с каким-нибудь из ее братьев? Если они есть. Девушка еще долго смотрела на картину, впитывала в себя ее красоту. Восхищение мастерством автора росло. Так передать мельчайшие детали внешности, атмосферу, Аннета кожей ощущала силу, идущую от мужчины, его уверенность в себе, его власть над женщинами. - Я бы влюбилась в вас, Бран Кеган МакТрай, живи мы в одно время. Она бы еще долго любовалась этим портретом, но работы было много и пора было к ней возвращаться. «Ворон» мог и подождать. Аннета ужаснулась, поняв, сколько всего она могла сделать, пока рассматривала полотно. Из восхищенной женщины, она вновь превратилась в белку в колесе. Она трудилась до позднего вечера, торопилась закончить с составлением первой части каталога. В десять вечера Брайт ощутила, как к ней подбирается усталость. «Чашка хорошего чая меня взбодрит»Аннета крепко держала в руках чашку, грела руки, и, вдыхая аромат, чувствовала, как к ней возвращаются силы. «Я успею закончить». Она твердым шагом вошла в кабинет. Охнула. В ее кабинете был посторонний человек. Через мгновение удивление ее стало много больше, она узнала это дорогое пальто и перчатки – мужчина с трамвайной остановки. - Прошу прощения, мистер, но что вы делает в моем кабинете? Кто вас впустил?Мужчина не ответил, он просто обернулся, и Аннета в ужасе отшатнулась. Это лицо, эти глаза – она видела их сегодня. На «проклятом» портрете. - Добрый вечер, мисс Брайт, - мягкий бархат голоса скрывал сталь. Она хотела ответить, но воздуха не хватало. - Я вас напугал?- Мисс Брайт, что же вы молчите?Она сглотнула. - Я… - девушка очень хотела взять себя в руки, она не была трусихой, и всегда мыслила логически. Сходство картины и мужчины перед ней могло объясняться только одним – это был один из братьев Олвен. – Я не ожидала увидеть кого-то здесь в столь поздний час. – Ее голос почти не дрожал, но чашка была зажата в руке слишком сильно. - Что ж, прошу прощения за столь поздний визит, но причина, побудившая меня на это, важна для меня лично, и требует скорейшего разрешения. Да, между прочим, кажется, чашка в вашей руке наполнена горячим чаем. Не жжет?Аннета тут же почувствовала болезненный жар, выронила чашку, и посмотрела на свою ладонь. Та была красной. «Как я раньше не замечала, что мне горячо?»- Простите, я…- Пустое. Это всего лишь чай. Ваша рука в порядке?«Какое же невероятное сходство». – Да, в порядке. - Вам, пожалуй, интересно, что за дело привело меня в столь поздний час. Девушка кивнула. - Я пришел за своим портретом. - Вы родственник Олвен МакТайр? – к Аннете даже начал возвращаться ее деловой тон. Видимо, ирландка решила продать картину без согласия остальных членов семьи и потратить деньги на собственные нужды, как низко. - Можно и так сказать. И я пришел за своим портретом. У нее озноб пошел по спине от акцента на слове «своим». - Позвольте представиться – Бран Кеган МакТайр. Шок и темнота. Аннета упала в обморок. Пожилая Аннета вздыхает и просит горячего чая с чабрецом, точно такого же, как был в чашке, что она выронила в тот вечер. Ей его приносят, и она снова погружается в сладость воспоминаний. Она падала в темноту. Ладонь жгло огнем. А по щекам лился холод. Аннета резко открыла глаза и вскрикнула. Бран МакТайр, если это действительно был он, медленно гладил ее по лицу руками. И этот леденящий холод исходил именно от них. Кожа его была неестественно бледна, а глаза горели серо-желтым огнем. Дрожь прошла по телу Аннеты. - Тихо, тихо, - он продолжал гладить ее по щеке. Она хотела закричать, хотела оттолкнуть его, но лишь сдавленно пискнула, страх сдавил горло. - Ты такая теплая, Аннета, такая живая, - он провел рукой по ее волосам, девушка дернулась. - Не бойся. Я тебя не трону. – МакТрай резким движение поднял Аннету на ноги. – Тебе лучше присесть. Мне бы не хотелось, чтобы вы, прекрасная леди, вновь потеряли сознание. – Он подвел ее к креслу и усадил, опустился на колени рядом с ней. А она молчала, только жадно и испуганно смотрела на него. Фраза, сказанная ей недавно, о том, что она могла бы его полюбить, казалась бредом сумасшедшего. Он был страшен, но не внешне, нет, он будто пах опасностью, и это ее отталкивало. - Я больше не нравлюсь тебе, Аннета? - его голос обволакивал и в то же время колол иглами. – Почему ты молчишь?Она, наконец, собралась с силами, чтобы ему ответить. - Вы… вы… портрет…- Да, это я изображен на портрете. - Но ему же около двухсот лет. Я не понимаю…- Все очень просто. Мне двести тридцать два года. Она ойкнула: - Но как же… люди столько не живут…- А кто тебе сказал, моя милая Аннета, что я человек?И было это сказано мягко и нежно, словно мать втолковывала ребенку прописные истины. А у девушки от ужаса замерло сердце, казалось, она проваливается в глубокую яму, будто снова падая в обморок, но при этом оставаясь в сознании. - Хочешь знать, кто я?Не хотела она ничего знать, она хотела, чтобы этот человек сейчас же ушел и забрал свою картину. - Я заберу портрет, не волнуйся. Я ведь пришел именно за ним. - Вы… нет… вы мои мысли читаете?- Глупышка, у тебя все написано на лице, - он улыбнулся, и Аннета вжалась в кресло. Это была не улыбка, но звериный оскал. - Ты смешная, Аннета.

Мужчина поднялся с колен и подошел к полотну. - Я был красив тогда. Мне ничего не стоило вскружить голову дюжине девиц за вечер. А как я был самовлюблен и горделив. Мне казалось, что весь мир у моих ног. Ха! Я был еще и глупцом, к тому же. - Не хочу ничего знать, не хочу, не хочу, - Аннета лихорадочно, как заклинание повторяла эти слова, прижимала руки к ушам, чтобы заглушить его голос. Бран МакТайр молнией подлетел к ней и схватил за запястья. – Нет, ты будешь меня слушать, потому что я этого хочу. - Я не…, - глаза наполнились слезами. - Ты не будешь плакать. Ненавижу женские слезы. Она кивнула. Аннете казалось, что вся ее жизнь сейчас была во власти этого жуткого мужчины. Все происходящее могло бы быть сном, если бы девушка не знала, что все это явь. - Может быть, вы просто заберете портрет и уйдете?- О, это было бы слишком просто. Я и так его заберу. Мои чудесные потомки все время пытаются от него избавиться: продать, сжечь, утопить в озере, разрезать, отдать кому-нибудь. Но мои мысли всегда с ними. А я, знаешь ли, с возрастом стал ужасно сентиментален. Хочу, чтобы картина хранилась в роду. Аннета дрожала. - Тебе холодно? Боюсь, что я не смогу тебя согреть. Ты ведь уже догадалась, кто я. Она замотала головой. - Как же так? Ты ведь умная и начитанная девушка, Аннета. Разве тебе не встречались в книгах рассказы о прекрасных бессмертных существах с бледной кожей и острыми клыками, о существах, что питаются челове…- Встречались! – в отчаянии выкрикнула она. Девушка не могла это выносить. Звуки его голоса рождали все новые и новые волны страха. - И кто же я? – он вновь опустился на колени, приблизился к ней, жадно вдыхал ее запах. Его серо-желтые глаза были совсем рядом. - Вы… Дитя Ночи. Он расхохотался: - Не ожидал, что ты настолько поэтична, прекрасная Аннета! И все же, кто я?- Вы вампир, - выдохнула она. - Умница! – воскликнул он. – Я не сомневался в твоей сообразительности. Аннета уже ничего не понимала, все происходящее начало смешиваться и утрачивать очертания. - Что вам от меня нужно?- Ничего, - спокойно ответил он. – Я пришел за своим портретом. - Так почему же вы его не забираете?- Разве тебе не доставляет удовольствие наша небольшая беседа? – он опять рассмеялся. – Что ты знаешь о таких как я? – вдруг спросил Бран МакТрай. - Ничего. Только то, что вы уже сказали. - Ты лжешь. - Я…вернее, вы, в книгах пишут, что вы боитесь солнечного света, и… нет, ничего больше не помню. - Ты бы могла перестать меня бояться, как ты думаешь?Она не выдержала и закричала: - Зачем вы задаете мне все эти вопросы? Зачем разговариваете со мной? Что вам нужно? Вы решили поиграть, прежде чем выпить мою кровь? Решили поиздеваться?Он выглядел так, будто она сказала что-то донельзя забавное, а потом его лицо резко стало серьезным. Он откинул со лба прядь иссиня-черных волос и вздохнул. - Что ж, раз ты так упряма и не желаешь продолжать беседу…Тот момент она запомнила навсегда. Аннета вся сжалась в комок, закрыла глаза. Она знала, что сейчас произойдет. Знала, что сейчас острые клыки вонзятся ей в шею. Она не была к этому готова, но понимала, что бороться с таким существом, как «Ворон» бесполезно. От него не убежать, его не победить. Ей вспомнились рассказы об осиновых кольях и чесноке. И не будь все так страшно, она бы рассмеялась, ведь дома в холодильнике стоял чесночно-грибной суп. Она ждала, что мимо ее внутреннего взора пронесется вся жизнь, что она вдруг осознает, что-то важное, но в голову лезли мысли о недорисованной вазе для аукциона и недомытой посуде на кухне. Она ждала, а боль все не приходила. Аннета почувствовала боль, но в мышцах, они затекли от напряжения. Наконец, она решилась открыть глаза. Никого. Бран МакТрай ушел, забрав с собой свой портрет. Девушка еще долго просто сидела в кресле и, молча, глядела в темноту. Ей казалось, что он вот-вот вернется. Но время шло, ночь становилась глубже, а он не возвращался. Страх, стискивающий сердце, отпустил. И Аннета решила, что у нее есть силы заказать такси и поехать домой. Нужно было покормить кошку. Она медленно встала с кресла, ноги слегка дрожали, сердце бешено стучало в груди, но в остальном Аннета была в полном порядке, по крайней мере, физически. Она подошла к столу, намереваясь позвонить в службу такси. – Мария Магдалена, что это? – на гладкой полированной поверхности лежал сложенный пополам лист бумаги с изящно выведенным «Аннете Брайт». Она, дрожа, его развернула. «Прекрасная Аннета, мне жаль, что я вас напугал, прошу меня простить. И очень жаль, что наша встреча не доставила вам такого же удовольствия, как мне. И все же тешу себя надеждой, что она запомнится вам надолго.

Да, должен сказать, что не советую рассказывать кому-либо обо мне. Мы этого не любим и не допускаем. Отныне, вы всегда будете в моих мыслях, и, если захотите передать свое знание дальше, что ж, тогда, как бы мне этого не хотелось, случится то, чего вы так боялись всю нашу непродолжительную беседу. Ваш Бран Кеган МакТрай»Рядом лежал законченный рисунок вазы. Аннета допивает уже остывший чай. Ее взгляд, устремленный было в одну точку, снова становится обычным. Теперь она смотрит в окно. Там идет молодая белокурая девушка в ярко-желтом пальто. Она держит в руках воздушный шар и громко хохочет. Ее смех болью отзывается в груди. Аннета зовет медсестру. - Милочка, садись. Я хочу тебе кое-что рассказать…