Американец о том дне, когда его попытались убить, и что за этим последовалоСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Максим Гельман, будучи под действием наркотиков, в 2011 году зарезал своего отчима, а затем, в течение следующих 28 часов, убил еще троих человек и нескольких ранил. Возможно, это безумие продолжилось бы и дальше, если бы его очередной жертвой не оказался Джо Лозито. Мужчина категорически не захотел подставляться под нож и оказал сопротивление, скрутив преступника. Дальше о событиях того дня со слов самого Джо…Все, кроме меня, знали, что по улицам разгуливает убийцаИстория Гельмана тем утром была известна всему Нью-Йорку. Полиция начала большую охоту, и каждый житель города и пригородов знал наркомана в лицо. Но не я. В тот момент я жил в Филадельфии, а в Нью-Йорке только работал. Обычно, во время остановки в Нью-Джерси, в одном из кафе я покупал газету, чтобы скоротать время в метро. Но в тот день я настолько рано выехал, что кафе еще не было открыто. Если бы я оказался там чуть позже, то прочел бы статью о Гельмане. Но я этого не сделал. Поэтому когда грязный наркоман с бешеными глазами зашел в мой вагон, я не посчитал это чем-то странным. Напротив, таких людей настолько много, что было бы странно, если бы такого парня там не оказалось. Копы были готовы к его появлению, если «готовы» означает «прятаться за запертой дверью»Им, как я позже узнал, был Гельман. Он начал барабанить в дверь машиниста, рядом с которой я сидел, и требовал его впустить. Оказалось, что за дверью находилось двое полицейских, которые были там как раз на случай появления Гельмана. Позже стало известно, что они узнали его, но вместо того, чтобы остановить преступника, просто спросили: «Вы кто?» На что тот ответил: «Я из полиции». Копы не нашли ничего лучше, чем побыть кэпами: «Вы не полицейский». Тогда Гельман отошел от двери и начал обходить вагон. Стражи правопорядка так и остались в кабине — они не слишком рвались выполнять свои обязанности. Один из пассажиров узнал преступника и начал стучать в дверь машиниста, стараясь предупредить тех, кто там находился. Однако его не слушали, и он перестал стучать. Тем временем наркоман вернулся. Повторюсь, я ничего не знал о нападениях и никогда не видел раньше этого человека. Для меня это был обычный день, ровно до того момента, как Гельман остановился передо мной, выхватил восьмидюймовый нож и сказал: «Ты должен умереть». Затем ударил в лицо, прямо под левый глаз, и тогда-то я начал подозревать, что это не совсем обычная поездка в метро. Видеоуроки борьбы действительно могут пригодитьсяКогда псих наносит удар по лицу, у вас остается не так уж и много вариантов: можно попытаться убежать, или начать бороться, или позволить нападающему и дальше вас бить. Последний вариант – глупость, бежать же в вагоне метро особо некуда, а потому я предпочел бороться. Он занес руку, чтобы снова ударить, и я бросился на него. Боевым искусствам я никогда не обучался, но был страстным фанатом MMA еще со времен турнира UFC 1. Я видел много поединков и, опираясь на эти так называемые видеоуроки, решил, что лучше всего для меня будет поднырнуть и ударить по ногам. Хорошие новости: вероятно, это было правильным решением, а все фильмы Тони Джаа стали неплохим теоретическим подспорьем в этой поножовщине. Плохие новости: ключевое слово — «теоретическим». У меня никогда не было практической тренировки, потому я не смог поднырнуть достаточно низко и завершил маневр где-то в районе его талии. Это дало свободу действий Гельману, и он нанес мне несколько ударов по затылку. Интересный факт: тройной удар по затылку не так выводит из строя, как ожидалось, особенно когда адреналин в крови зашкаливает. В этот момент понятие боли вообще стирается из памяти. Я намного тяжелее Гельмана, а потому мы оба оказываемся на полу. Нож все еще у него в руке и я пытаюсь перехватить её, однако пропускаю удар, и он делает мне надрез у основания большого пальца, повредив сухожилие. Я вновь попытался поймать его руку с ножом, но его удар пришелся мне по трицепсу. Третий захват был удачным — я сжал его запястье, и он выронил нож. Снова хорошие новости: после колотых ран смерть не наступает мгновенно, как многие думают. Плохие новости: колотые раны все равно остаются колотыми ранами. Копы были слишком заняты, чтобы спасти мою жизньСледующее, что я помню — полицейский похлопал меня по плечу и сказал: «Вы можете встать. Мы взяли его». Мне показалось, что «мы» — это несколько преувеличенно. Вам случалось когда-нибудь участвовать в командном проекте и сделать всю работу самостоятельно, пока остальные играются с iPhone? Это было очень похоже, правда, «проект» неоднократно наносил удары по лицу и голове. Эти ребята вообще не выходили из своей комнаты, пока Гельман не был обезврежен. Но после семи колотых ран я был не в состоянии спорить. Боли еще не было, просто ощущение теплой крови, льющейся из моих ран. Как будто стоишь под душем, а теплые струйки стекают с головы по спине и шее. Максим Гельман, будучи под действием наркотиков, в 2011 году зарезал своего отчима, а затем, в течение следующих 28 часов, убил еще троих человек и нескольких ранил. Возможно, это безумие продолжилось бы и дальше, если бы его очередной жертвой не оказался Джо Лозито. Мужчина категорически не захотел подставляться под нож и оказал сопротивление, скрутив преступника. Дальше о событиях того дня со слов самого Джо…Все, кроме меня, знали, что по улицам разгуливает убийцаИстория Гельмана тем утром была известна всему Нью-Йорку. Полиция начала большую охоту, и каждый житель города и пригородов знал наркомана в лицо. Но не я. В тот момент я жил в Филадельфии, а в Нью-Йорке только работал. Обычно, во время остановки в Нью-Джерси, в одном из кафе я покупал газету, чтобы скоротать время в метро. Но в тот день я настолько рано выехал, что кафе еще не было открыто. Если бы я оказался там чуть позже, то прочел бы статью о Гельмане. Но я этого не сделал. Поэтому когда грязный наркоман с бешеными глазами зашел в мой вагон, я не посчитал это чем-то странным. Напротив, таких людей настолько много, что было бы странно, если бы такого парня там не оказалось. Копы были готовы к его появлению, если «готовы» означает «прятаться за запертой дверью»Им, как я позже узнал, был Гельман. Он начал барабанить в дверь машиниста, рядом с которой я сидел, и требовал его впустить. Оказалось, что за дверью находилось двое полицейских, которые были там как раз на случай появления Гельмана. Позже стало известно, что они узнали его, но вместо того, чтобы остановить преступника, просто спросили: «Вы кто?» На что тот ответил: «Я из полиции». Копы не нашли ничего лучше, чем побыть кэпами: «Вы не полицейский». Тогда Гельман отошел от двери и начал обходить вагон. Стражи правопорядка так и остались в кабине — они не слишком рвались выполнять свои обязанности. Один из пассажиров узнал преступника и начал стучать в дверь машиниста, стараясь предупредить тех, кто там находился. Однако его не слушали, и он перестал стучать. Тем временем наркоман вернулся. Повторюсь, я ничего не знал о нападениях и никогда не видел раньше этого человека. Для меня это был обычный день, ровно до того момента, как Гельман остановился передо мной, выхватил восьмидюймовый нож и сказал: «Ты должен умереть». Затем ударил в лицо, прямо под левый глаз, и тогда-то я начал подозревать, что это не совсем обычная поездка в метро. Видеоуроки борьбы действительно могут пригодитьсяКогда псих наносит удар по лицу, у вас остается не так уж и много вариантов: можно попытаться убежать, или начать бороться, или позволить нападающему и дальше вас бить. Последний вариант – глупость, бежать же в вагоне метро особо некуда, а потому я предпочел бороться. Он занес руку, чтобы снова ударить, и я бросился на него. Боевым искусствам я никогда не обучался, но был страстным фанатом MMA еще со времен турнира UFC 1. Я видел много поединков и, опираясь на эти так называемые видеоуроки, решил, что лучше всего для меня будет поднырнуть и ударить по ногам. Хорошие новости: вероятно, это было правильным решением, а все фильмы Тони Джаа стали неплохим теоретическим подспорьем в этой поножовщине. Плохие новости: ключевое слово — «теоретическим». У меня никогда не было практической тренировки, потому я не смог поднырнуть достаточно низко и завершил маневр где-то в районе его талии. Это дало свободу действий Гельману, и он нанес мне несколько ударов по затылку. Интересный факт: тройной удар по затылку не так выводит из строя, как ожидалось, особенно когда адреналин в крови зашкаливает. В этот момент понятие боли вообще стирается из памяти. Я намного тяжелее Гельмана, а потому мы оба оказываемся на полу. Нож все еще у него в руке и я пытаюсь перехватить её, однако пропускаю удар, и он делает мне надрез у основания большого пальца, повредив сухожилие. Я вновь попытался поймать его руку с ножом, но его удар пришелся мне по трицепсу. Третий захват был удачным — я сжал его запястье, и он выронил нож. Снова хорошие новости: после колотых ран смерть не наступает мгновенно, как многие думают. Плохие новости: колотые раны все равно остаются колотыми ранами. Копы были слишком заняты, чтобы спасти мою жизньСледующее, что я помню — полицейский похлопал меня по плечу и сказал: «Вы можете встать. Мы взяли его». Мне показалось, что «мы» — это несколько преувеличенно. Вам случалось когда-нибудь участвовать в командном проекте и сделать всю работу самостоятельно, пока остальные играются с iPhone? Это было очень похоже, правда, «проект» неоднократно наносил удары по лицу и голове. Эти ребята вообще не выходили из своей комнаты, пока Гельман не был обезврежен. Но после семи колотых ран я был не в состоянии спорить. Боли еще не было, просто ощущение теплой крови, льющейся из моих ран. Как будто стоишь под душем, а теплые струйки стекают с головы по спине и шее. Обычно оказание первой помощи в такой ситуации — очень даже неплохая идея, но ни один из полицейских, зашедших в вагон, даже не подумал об этом. Поезд был остановлен где-то между двумя станциями. Я посмотрел на Гельмана, которого били копы, и наполнился ненавистью, как воздушный шар наполняется воздухом. И закричал: «Надейтесь, чтобы я сдох, иначе, если этого не произойдет, я вернусь и убью вас». Этот крик полностью лишил меня сил. Я был истощен и волновался, что из-за гнева кровь еще быстрее будет вытекать из раны на голове. Я должен был успокоиться, но сделать это, истекая кровью в вагоне остановленного поезда метро, несколько сложнее, чем загорая на пляже. Мы все еще не двигались. Копы сказали мне, что ждут других офицеров, чтобы разделить с ними ответственность за доставку Гельмана в тюрьму. Но никто из них так и не подошел ко мне. Только один парень помог — обычный пассажир Альфред Дуглас. Он зажал рукой самую большую рану на голове и остановил кровь. Потом кто-то дал ему салфетки. Я не знаю, насколько они помогают, но я знаю, что Альфред спас мне жизнь. Приблизительно через двадцать минут мы вновь тронулись, и они доставили меня до следующей остановки, где медработники положили меня на носилки. Вот тут-то я и потерял сознание. Когда очнулся несколько секунд спустя, в моем мозгу произошел взрыв. Это похоже на то, когда Вашу голову обливают бензином и поджигают. Это как быть Призрачным гонщиком, вызывающим адский огонь и при этом не лишенным нервных окончаний. Эта история не настолько значительна, чтобы получить страховкуПока я был в больнице, мной занималось, наверное, человек 20-25, оказывая неотложную помощь и делая вещи, которых я не понимал. Однажды к моей кровати подошел полицейский, показал фотографию Гельмана и спросил:— Это тот человек, который сделал это с Вами?— Да. — Хорошо. Вы – герой. — Я не герой. Почему я герой?— Вчера вечером он убил четверых человек. Только в этот момент я понял, что нападавший был не просто обычным парнем с не слишком удачным днем. Но разве страховые компании не обладают огромными капиталами? Мне нанесли удар тем же ножом, которым сумасшедший убил и покалечил многих людей. Его лезвие всё ещё было окровавленным, когда резало меня. Однако, когда я пошел к своему врачу, то узнал, что меня даже не проверили на вероятность заражения ВИЧ, гепатитом или чем-то подобным. Я был в ауте. Полиция заслужила похвалуВ день, когда все это произошло, майор Блумберг и комиссар полиции Келли провели пресс-конференцию и рассказали об инциденте. По их словам выходило, что задержание произвели те «героические» полицейские, находившиеся в моем поезде. Правда не была известна до того дня, когда меня навестил корреспондент New York Post. Я поведал ей ту же историю, которую рассказываю сейчас. Она спросила:— Подождите, так это вы тот, кто остановил его?— Да. — Но это не похоже на то, что говорит полиция. Я дождался копов, чтобы получить больше информации о том, что произошло. Но они ничего не сказали, о моей драке с Гельманом даже не было упомянуто, как и об Альфреде Дугласе, спасшем меня. Только о том, какие у нас хорошие полицейские. Я не хотел быть героем, мне не нужна была популярность в СМИ, я был истощен на протяжении многих дней после нападения. Сначала я рассказал об этой истории только своей семье, но постепенно все больше людей узнавало о ней, и все они спрашивали: «Что, черт возьми, делали те полицейские?» То же самое я рассказал на слушании дела суду присяжных, и никто не усомнился в моих словах. Я дал несколько интервью новостным каналам. Несколько недель спустя, когда я уже вернулся к работе, то заметил, как за мной идет парень по улице. Я не знал, что случилось, но мне очень не хотелось, чтобы меня преследовали, особенно после того дела с поножовщиной. Я повернулся к нему и спросил: «Я могу вам помочь?»Он сказал: «Я не ищу проблем. Вы ведь тот парень из метро, верно? Мы должны поговорить. Я был в составе присяжных на суде. Вы оказали слишком большую честь полиции». Моя сестра – полицейский, и у меня нет проблем с полицией, потому я не согласился с этим парнем. Но он сказал: «Я не говорю о полиции в целом. Вы оказали слишком большую честь этим двоим полицейским». Я попросил его доказать, что он был на суде присяжных, и он описал мои раны, которые показывались только на заседании. Этого было достаточно. Он же продолжил свои объяснения: «Когда вы уехали, они допросили одного из офицеров. Он сказал, что видел все, что происходило, и собирался выйти. Уже открыл дверь, но подумал, что у Гельмана есть оружие, потому снова закрыл дверь и остался внутри». Я был ошарашен. Мало того что эти копы стали героями благодаря мне, так их еще и похвалили после отказа арестовать сумасшедшего с ножом в переполненном вагоне метро, поезде, который шел до 42 улицы. На Таймс-Сквер полным-полно потенциальных жертв, ни в чем не повинных людей (по крайней мере, относительно). Страшно представить, что было бы, если бы Гельман вышел там с этим огромным чертовым ножом в руках. Тогда я решил предъявить иск полиции Нью-Йорка и получил неприятный урок. «Служить и защищать» — всего лишь слова, не подкрепленные действиямиНесмотря на то, что иски подавались от моего имени двумя разными адвокатами, оба раза они были отклонены. В итоге я решил действовать самостоятельно. Но, как оказалось, бороться с маньяком в поезде гораздо проще, чем с полицией в суде. Благодаря решению Верховного Суда от 2005 года, у полиции, вчитайтесь только, «НЕТ конституционной обязанности защищать людей от опасности», и иск вновь был проигнорирован. Судья, которая отклонила иск, сказала, что моя версия событий «звучит вполне правдоподобно» и «кажется очень вероятной». Большинство из нас вряд ли бы ввязались в драку с человеком, у которого есть оружие. Вероятнее всего, в той ситуации мы остались бы на месте в надежде, что сумасшедший просто нас не заметит и не выберет в качестве жертвы. Но с другой стороны, мы не вооружены, и у нас нет бронежилетов, в отличие от офицеров полиции, находившихся в вагоне метро как раз для того, чтобы остановить нападавшего.