Алексей ИннокентьевичСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Утро выдалось мрачным и холодным. Начало октября выдалось по-настоящему осенним, к чему жители небольшого городка не были готовы. По безлюдной улице гулял ветер, раскидывая листья, собранные в кучу Алексеем Иннокентьевичем Епифановым, устроившим спозаранку уборку в своем дворе. Будильник вырвал беднягу из лап Морфея в половину пятого утра и оставил на лице несчастного синие круги под глазами. Пробубнив под нос нечто непристойное, мужчина собрал листья в большой черный мусорный мешок, но завязать его у него не вышло, руки дрожали от холода и хозяина совсем не слушались. Алексей Иннокентьевич немного согрел их дыханием, потер, и, завязав мешок, с завистью посмотрел в окно спальни, где подбившая его на это, Светлана Николаевна, нежилась в уютной кровати и совсем не думала о помощи мужу. Тяжело вздохнув, мужчина перекинул мешок через плечо и отправился к мусорным контейнерам, которые располагались в самом конце улицы. Дверца калитки противно скрипнула, напомнив о том, что ее давно пора было смазать. Скрип потревожил кошку, мирно уснувшую на лавочке соседнего дома. Она лениво потянулась и уставилась на нарушителя покоя. Алексей Иннокентьевич, не обращая внимания на животное, прикрыл калитку и, бубня себе под нос некоторые ругательства о своей нелегкой участи, направился вниз по улице. Листья оказались тяжелее, чем он мог подумать, а его спина обычного госслужащего – не такой крепкой, как он думал. Переводить дыхание и останавливаться пришлось чаще, чем предполагалось, что вызывало у мужчины новый прилив неблагопристойностей в адрес своей жизни. Смею заметить, был он человеком далеко нетерпеливым, вспыльчивым и ленивым, что ему нередко мешало, а окружающих раздражало. Вечный бедолага не жаловался лишь тогда, когда ел или спал, но, как рассказывала Светлана Николаевна своим достопочтенным подружкам, даже в эти моменты иной раз мог на что-то да пожаловаться. Однако, личность Алексея Иннокентьевича приобретала новые краски, когда случалось ему втайне от жены выпить рюмку другую. Резкое превращение его из нытика в душу компании и местного весельчака всегда раздражало супругу, которая грозилась спрятать всё горячительное куда-нибудь подальше или вовсе отдать кому-то. На что Алексей Иннокентьевич обижался и, ворча, нахмурившись, уходил в свой кабинет, где из тайника доставал домашнее вино и употреблял его до последней капли. И сейчас, Алексей Иннокентьевич, успев до костей промерзнуть, с некоторой теплотой, вспомнил о своем тайнике и расплылся в меланхоличной улыбке. Из раздумий его выдернуть смог лишь камушек, наступив на который, мужчина скорчился от боли в пятке. Со злостью пнув его в сторону, Алесей Иннокентьевич решил осмотреться, заметил ли кто его несдержанность. И взгляд его привлек мужчина, одиноко стоявший под деревом через дорогу. Тень, падающая от дерева на незнакомца, мешала его разглядеть. Утренние сумерки позволяли лишь увидеть нечеткий силуэт. Мужчина стоял практически неподвижно и никакого внимания не обращал на Алексея Иннокентьевича, у которого мурашки забегали по спине. Картина оказалась жутковатой для его созерцания, ноги не хотели слушаться, они предательски подкашивались. Что-то недоброе проглядывалось в фигуре незнакомца, даже злое, от чего мутило в желудке и хотелось поскорей скрыться в первом попавшемся доме. Алексей Иннокентьевич, старался сделать над собой усилие, чтобы дойти до контейнеров, до которых уже рукой было подать, и выбросить туда пакет со злосчастными листьями, но его тело никак не хотело его слушать. Он начал дрожать, то ли от страха, то ли от холода, и пакет на его плечах начал шуршать, будто привлекая внимание незнакомца, но тот признаков заинтересованности никаких не подавал. Секунды растянулись на часы в сознании Алексея Иннокентьевича. По природе своей, он был тем еще трусом, но порученное ему дело обычно доделывал, во что бы то ни стало. Вот и сейчас, когда ужас сковал его, он не мог бросить все и убежать, мысли о брошенном деле призраком бы преследовали его, и эта участь показалась ему страшнее какого-то странного незнакомца. Утро выдалось мрачным и холодным. Начало октября выдалось по-настоящему осенним, к чему жители небольшого городка не были готовы. По безлюдной улице гулял ветер, раскидывая листья, собранные в кучу Алексеем Иннокентьевичем Епифановым, устроившим спозаранку уборку в своем дворе. Будильник вырвал беднягу из лап Морфея в половину пятого утра и оставил на лице несчастного синие круги под глазами. Пробубнив под нос нечто непристойное, мужчина собрал листья в большой черный мусорный мешок, но завязать его у него не вышло, руки дрожали от холода и хозяина совсем не слушались. Алексей Иннокентьевич немного согрел их дыханием, потер, и, завязав мешок, с завистью посмотрел в окно спальни, где подбившая его на это, Светлана Николаевна, нежилась в уютной кровати и совсем не думала о помощи мужу. Тяжело вздохнув, мужчина перекинул мешок через плечо и отправился к мусорным контейнерам, которые располагались в самом конце улицы. Дверца калитки противно скрипнула, напомнив о том, что ее давно пора было смазать. Скрип потревожил кошку, мирно уснувшую на лавочке соседнего дома. Она лениво потянулась и уставилась на нарушителя покоя. Алексей Иннокентьевич, не обращая внимания на животное, прикрыл калитку и, бубня себе под нос некоторые ругательства о своей нелегкой участи, направился вниз по улице. Листья оказались тяжелее, чем он мог подумать, а его спина обычного госслужащего – не такой крепкой, как он думал. Переводить дыхание и останавливаться пришлось чаще, чем предполагалось, что вызывало у мужчины новый прилив неблагопристойностей в адрес своей жизни. Смею заметить, был он человеком далеко нетерпеливым, вспыльчивым и ленивым, что ему нередко мешало, а окружающих раздражало. Вечный бедолага не жаловался лишь тогда, когда ел или спал, но, как рассказывала Светлана Николаевна своим достопочтенным подружкам, даже в эти моменты иной раз мог на что-то да пожаловаться. Однако, личность Алексея Иннокентьевича приобретала новые краски, когда случалось ему втайне от жены выпить рюмку другую. Резкое превращение его из нытика в душу компании и местного весельчака всегда раздражало супругу, которая грозилась спрятать всё горячительное куда-нибудь подальше или вовсе отдать кому-то. На что Алексей Иннокентьевич обижался и, ворча, нахмурившись, уходил в свой кабинет, где из тайника доставал домашнее вино и употреблял его до последней капли. И сейчас, Алексей Иннокентьевич, успев до костей промерзнуть, с некоторой теплотой, вспомнил о своем тайнике и расплылся в меланхоличной улыбке. Из раздумий его выдернуть смог лишь камушек, наступив на который, мужчина скорчился от боли в пятке. Со злостью пнув его в сторону, Алесей Иннокентьевич решил осмотреться, заметил ли кто его несдержанность. И взгляд его привлек мужчина, одиноко стоявший под деревом через дорогу. Тень, падающая от дерева на незнакомца, мешала его разглядеть. Утренние сумерки позволяли лишь увидеть нечеткий силуэт. Мужчина стоял практически неподвижно и никакого внимания не обращал на Алексея Иннокентьевича, у которого мурашки забегали по спине. Картина оказалась жутковатой для его созерцания, ноги не хотели слушаться, они предательски подкашивались. Что-то недоброе проглядывалось в фигуре незнакомца, даже злое, от чего мутило в желудке и хотелось поскорей скрыться в первом попавшемся доме. Алексей Иннокентьевич, старался сделать над собой усилие, чтобы дойти до контейнеров, до которых уже рукой было подать, и выбросить туда пакет со злосчастными листьями, но его тело никак не хотело его слушать. Он начал дрожать, то ли от страха, то ли от холода, и пакет на его плечах начал шуршать, будто привлекая внимание незнакомца, но тот признаков заинтересованности никаких не подавал. Секунды растянулись на часы в сознании Алексея Иннокентьевича. По природе своей, он был тем еще трусом, но порученное ему дело обычно доделывал, во что бы то ни стало. Вот и сейчас, когда ужас сковал его, он не мог бросить все и убежать, мысли о брошенном деле призраком бы преследовали его, и эта участь показалась ему страшнее какого-то странного незнакомца. Сделав робкий шаг в направлении мусорных баков, мужчина остановился, он не сводил глаз с темного силуэта под деревом. Уговаривая себя, что страх лишь плод его фантазии и воображения, что ничего страшного нет в обычном странном незнакомце, что по приходу домой он обязательно выпьет бокальчик другой домашнего вина, за свою храбрость, Алексей Иннокентьевич все же пошел. Медленно, неестественно медленно, но все же пошел. Биение сердца усиливалось с каждым шагом, руки вцепились в пакет со всей своей силой. Силуэт начал немного покачиваться, словно маленькое деревце от легкого ветра. Мужчину накрыла паника. С каждым его шагом, с каждым метром, пройденным к бакам, незнакомец начал раскачиваться быстрее. Алексей Иннокентьевич остановился. Его бросило в холодный пот. Незнакомец застыл. Еще мгновенье, и мужчина сорвался с места, отбросив пакет в сторону, и побежал прочь от странного незнакомца. Животный страх захлестнул его, ноги несли Алексея Иннокентьевича вниз по улице к старому саду, где недавно поставили будку с охранником на входе. В надежде, что он сам все выдумал, и никто за ним в погоню не бросился, он обернулся. Ужас захлестнул его. Волосы на голове мужчины встали дыбом. Незнакомец преследовал его. Алексей Иннокентьевич постарался ускориться, но страх сковывал ноги. Все тело было напряжено до предела, а мысли кричали лишь одно «Бежать! Бежать! Бежать!». И мужчина, с глазами полными слез и ужаса, повернулся второй раз, чтобы разглядеть своего преследователя. Только тогда он заметил, что на голове у незнакомца был пакет из старой грязной серой мешковины, с багровыми пятнами на месте глазниц, перевязанный куском толстой веревки на шее. Называть его незнакомцем мужчина уже не мог, хотя возможно когда-то, он и был человеком. Это было нечто, которое издавало звуки кряхтения и сопения. Бежало это существо на полусогнутых ногах, наклонившись вперед, а руки, с расставленными от напряжения пальцами, неестественно двигались в каком-то своем, неизвестном никому, кроме этого существа, ритме. Голова его, то резко наклонялась в одну сторону, то потом снова другую, глядя снизу вверх на Алексея Иннокентьевича. Мешковина дрожала на том месте, где у существа был рот, и когда оно пыталось сопеть, мешковина втягивалась, обнажая очертания раскрытого рта существа. Алексей Иннокентьевич решил больше не оглядываться. Увиденное им потрясло его сознание и очередная волна ужаса, равной которой еще не было, накрыла мужчину, который уже почти бился в истерике. Он свернул. До будки оставалось около ста метров. Алексей Иннокентьевич уже видел лысеющую макушку охранника и работающий у него маленький телевизор, но, он споткнулся. Ледяной пот выступил на лбу, по телу пошла дрожь. Нечто схватило его за ногу, уцепившись стальной хваткой. Мужчина в ужасе смотрел на подергивающиеся от смеха плечи охранника, на телевизор, показывающий черно-белую картинку, и не мог сказать не слова. Крик застыл в горле, ужас сковал и его. Нечто потянуло его еще раз и что-то ударило Алексея Иннокентьевича по затылку. Больше он не видел ничего.