Адвокат Чарли МэнсонаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Мало ещё где тогда известный Ирвинг Канарек был личностью воистину легендарной в судебных залах Лос-Анджелеса. Обструкционистская тактика этого адвоката не раз заставляла судей открыто лишать его слова. Истории, рассказываемые в суде Канареком, бывали настолько невероятны, что казались выдумкой даже в тех случаях, когда описывали совершившийся факт…Обвинитель Бартон Катц вспоминал, как Канарек однажды выразил протест после того, как свидетель обвинения назвал свое имя. По словам Ирвинга, этот человек впервые услышал его из уст матери, а потому не должен пересказывать в суде неподтвержденные слухи. Подобные забавные протесты казались мелкими недоразумениями в сравнении с обычной для Канарека методикой растягивания слушания. К примеру, ему удалось растянуть простое дело о краже, которое у другого адвоката в худшем случае отняло бы день, на три месяца. Сумма похищенного составляла всего 100 долларов, тогда как затраты налогоплательщиков — свыше 130 тысяч. Один из заместителей окружного прокурора, узнав, что ему вторично предстоит встретиться с Канареком в суде, уволился с работы, заявив, что «жизнь для этого слишком коротка». И именно его Чарли Мэнсон выбрал в качестве своего адвоката по делу об убийстве актрисы Шэрон Тейт и еще шестерых человек, когда ему запретили защищать самого себя в суде: «Единственное, что мне остается, — это постараться доставить вам как можно больше проблем». Сторона обвинения тут же постаралась заменить его кем-нибудь другим, но не нашла для этого весомых юридических обоснований, кроме как страха перед затянувшимся на многие месяцы процессом. Что, в общем-то, и произошло. Канарек без конца выдвигал протесты по поводу и без, выводя из себя и судью, и присяжных, и сторону обвинения. Репортеры, которые вели им счет, сдались уже на третий день, когда количество протестов перевалили за две сотни. Несколько раз судья наказывал его за это содержанием ночи в камере, но, выходя оттуда, Канарек продолжал ту же тактику, но с еще большим рвением. Особенно это стало заметно, когда место свидетеля заняла Линда Касабиян, единственная из девочек Мэнсона, давшая против него показания в суде. Канарек опротестовывал каждое сказанное ею слово, а также последовавшее за этим обвинение судьи в том, что он перебивает свидетеля: «Это не я прерывал показания свидетеля, это она прерывала меня». Он продержал её на свидетельском месте семь дней, в конец измотав вопросами. К примеру, когда Касабиян заявила, что за всю свою жизнь раз 50 ловила кайф от ЛСД, Канарек попросил ее описать «кайф под номером 23», а когда она сказала, что вибрации Чарли обладают над ней контролем, попросил отметить в протоколе, что «мистер Мэнсон спокойно сидит на своем месте». Однако невзирая на раздражающие других попытки заморозить ход разбирательства, многочисленные протесты и издевательские формулировки, вроде «она бежала к месту своего упокоения», Ирвинг Канарек зарабатывал очки чаще, чем адвокаты девочек Мэнсона. Он представлял суду своего подзащитного, как миролюбивого человека, единственным грехом которого было то, что он проповедовал и практиковал любовь. Канарек даже попросил удалить из письма Сьюзен Аткинс, которое перед предъявлением присяжным подверглось цензуре, строчку «любовь любовь любовь», поскольку это была «явная отсылка к Мэнсону». Однако, несмотря на все ухищрения, итогом суда для Чарли стал приговор к смертной казни, позже замененный на пожизненное заключение из-за вступившего в силу закона на запрет «жестоких наказаний».